Олимпийский двор. Персей. Надежда Татару
иду в дорогу, в май —
К тебе, любимая.
Береги меня от «Прощай!»,
Ласкай словом, милая…
– Вот, – сказал вандейк, вставая и отряхиваясь. – Сгодится?
– А как это петь? – спросил Гермес. – Ты научишь?
– Так вы согласны взять меня? Я в дороге вас и поучу, и поиграю мелодию, – и, как волшебник, вытащил лютню из-под балахона.
– Ой! Как здорово! Обожаю музыку, – воскликнул Гермес, но сразу же взял себя в руки. – Здорово, что мы встретились.
– А пожевать у вас есть что с собой? – предусмотрительно осведомился вандейк.
– Да, не волнуйся. Нам пока хватит. Поделимся поровну, и хватит всем на неделю. А как зовут-то тебя? И с чего ты взял, что по монаде – вандейк?
– Гасион, – назвался музыкант и поклонился, сняв наголовник. – А решил не я (хотя и так чувствую это), а знакомые прорицательницы эльфийские. Одну из них я встретил не так давно – буквально перед встречей с вами.
– Как интересно… Странное совпадение, вы не находите? – ответил Гермес.
Что-то он сегодня сделался нетипично говорливым. Может, решил продемонстрировать другу изменения?.. Отчасти. Иногда и он был, так сказать, в ударе. А заодно – можно подтвердить свое намерение перед Персеем. Так что, получается, две причины. Не очень сработало с песнями собственного сочинения, но кентавр радовался, что никто не смеется над его неромантичными потугами в стихоплетстве.
Путники двинулись дальше. Уже втроем. Гасион начал петь песню, подыгрывая на лютне. Поэтому шли медленно. К тому же, к удивлению наших друзей, обнаружилось волшебное воздействие музыки или музыканта, так как к ним стали стекаться, будто поджидавшие заранее и притаившиеся в каменных темных расселинах домов, люди. Словно зачарованных, присоединившихся становилось все больше и больше, и получилось, что даже не выйдя за пределы пригорода Афин, путешественники собрали огромную толпу, которая вынудила сделать остановку и устроить концерт.
Тут же разожгли костер, принесли вина, воды и кушаний. Подоспели еще какие-то музыканты. Спонтанно образовался пир с веселыми танцами. Персей даже успел мимолетно влюбиться в узкобедрую красавицу с большими круглыми глазами и курчавыми волосами до пояса, украшенными розой. Девушка так лихо и легко плясала, словно перышко, что все мужские взоры были направлены на нее. А она будто только этого и ждала: закрутилась с Персеем, выхватив его из толпы, и одновременно кокетничала с остальными, кто находился поблизости. Когда страсти немного улеглись, и устроилась небольшая передышка, Гасион шепнул на ушко Персею:
– Ты танцевал с той самой эльфийской прорицательницей, о которой я рассказывал. Так что, если что, имей в виду.
– Спасибо, дружище. Ну надо же! Никогда бы не подумал, что эта девушка может быть мудрой вещуньей. Мне казалось, что они должны быть зрелыми на вид. Хотя – я до этого встречал только одну настоящую ведьму, и, хоть помню ее смутно, она тоже выглядела молодой и очень красивой.
Эльфийка стояла в сторонке ото всех у самой кромки воды и смотрела в небо.
– Здравствуйте.