Древний инстинкт. Анна Данилова
видели Лену? Она, надеюсь, в больнице? Вы же скажете мне, где она?
– Скажу, но только после того, как сам ее найду. Дело в том, что еще вчера она была там, а уже ночью ее и след простыл. Такие дела.
– Она сбежала?
– Или сама сбежала, или ей помогли. Или же, что самое неприятное, ее похитили. Никто из медперсонала ничего не видел и не слышал. Все спали, как водится. Я, собственно, пришел сюда, чтобы повидаться с ее квартиранткой…
– С Олей?
Сегодня утром я получила письмо от Р. Она сказала, что наняла адвоката, чтобы он провел свое, адвокатское расследование моего дела. Я понимаю ее, она добрая женщина, у нее куча времени и денег, а поэтому она может позволить себе заняться частным расследованием. Ведь адвокат – это лишь помощник, всем, я думаю, будет заниматься она сама. Что ж, я не против. Только какой в этом прок? После того, как в моей квартире побывал маньяк с ножницами во второй раз, в Москве не зарегистрировано больше ни одного подобного преступления. Маньяку либо надоело заниматься пластической хирургией и он переключился на убийства (а почему бы и нет), или же он, смыв грехи в хлорированной воде у себя в ванне, решил начать новую жизнь… В любом случае его так и не вычислили, и это несмотря на все усилия Свиридова. Вот ведь тоже кадр. Смешной до ужаса. Но как старался! Весь отпуск угробил на прорабатывание деталей, опросил всех, кто окружал главных персонажей этой драмы, покопался в их прошлом, чуть ли не в детстве, все грязь искал… У кого сейчас чистое прошлое? Разные там романчики, старые обиды, счеты, должки… Даже к Русакову приставил своего человека, чтобы тот записался к нему на операцию и таким образом выяснил, действительно ли придется ждать своей очереди целый год. До сих пор, наверное, ждет… Непонятно, почему Русаков согласился оперировать всех нас. Вероятно, в жутком состоянии мы были, внеочередники… От нас за версту попахивало криминалом, а потому вокруг нашей истории вились, как мухи, журналисты, они-то и сделали Русакова самым модным хирургом в Москве. Реклама! Но он и без того был первым, лучшим…
Сегодня он приходил ко мне на ужин. Пел песню о вечной любви. Ну не смешно ли? Особенно если вспомнить, при каких обстоятельствах мы с ним встретились. Он что же, не понимает, что когда я вижу его, то сразу вспоминаю клинику, и весь тот ужас наваливается на меня, и мне становится трудно дышать… Что за методы такие? Что ему нужно от меня? Небесной любви? Кровать, кровать и еще раз кровать. Он на отдыхе, не женат, приехал один, сытно ест, много гуляет, словом… Почему бы не завалиться в постель к своей пациентке и не завершить таким вот классическим способом процесс ее реабилитации? Он что же, думает, что я осталась должна ему? Он же получил из моих собственных рук целую кучу денег…
Но это мне хочется, так сказать, обмануть себя, что он поужинал со мной и ушел. Нет. Это же дневник, он все стерпит. Конечно, после ужина (а мы так много съели и выпили!) я плакала, сидя у него на коленях, а он целовал меня и успокаивал, как мог. Я задавала ему один и тот же вопрос: почему я, пострадавшая в такой истории, должна была потерять самое дорогое? Почему? Он целовал меня и говорил, что самое дорогое, то есть