Красное на голубом. Анна Данилова
телефон ее матери молчал – теща еще два дня назад уехала в Египет.
– Может, она у матери? Надо бы съездить, может, она там?
– Да ты позвони соседке, у вас же есть ее телефон, она тебе и скажет, там Ирина или нет, – посоветовала Даша, с хозяйским видом готовя себе кофе в кухне.
Герман знал, что он не нравится Даше, что она переспала с ним тоже просто так, от скуки. У нее, кроме Германа, было полно мужчин, с которыми она проводила время и с которых тянула деньги. Даша была красивой яркой брюнеткой с неестественно-синими глазами («Это не линзы, – говорила она всем, кто обращал внимание на чудесный цвет ее глаз, – честное слово. Это натуральный цвет моих глаз!»). К тому же у нее был пышный бюст, и тоже натуральный. И Герман всякий раз удивлялся, как можно вот так, первому встречному на какой-нибудь вечеринке говорить о том, что и грудь у нее тоже натуральная. Он считал эти объяснения излишними, полагая, что такая красивая женщина, как Даша, должна нести свою красоту с гордостью, ослепляя и восхищая всех.
Ирина тоже была красива, но более сдержанной, интеллигентной красотой – ее роскошные формы сочетались со светло-русыми волосами и серыми, порой с фиолетовым оттенком, как ему казалось, глазами. «Твои глаза меняют цвет, как александриты», – любил повторять он.
– Ее нет у тещи. – Герман положил трубку и взглянул на Дашу с потерянным видом. – Соседка звонила, стучала и вообще сказала, что давно Иру не видела. Что делать?
– Может, она… того? – нерешительно произнесла Даша, сверкая глазами. – Завела себе любовника?
– Дура ты, Дашка! – в сердцах воскликнул Герман. – Всех судишь по себе! Она не такая, понятно?
– Ну, извини. Я же просто так сказала.
– Ты все и всегда делаешь «просто так». Ты прежде думай, чем говорить, поняла? Я и так места себе не нахожу. Мне вот, к примеру, в голову лезут совершенно другие мысли: несчастный случай или что-то еще…
– Думаешь, ее машина сбила?
– Я тебя сейчас убью! – Герман даже в шутку, но с вполне серьезным видом замахнулся на нее. – У тебя язык, Дарья, как помело.
– Знаю. Но Ирины-то нет! Послушай, а может, она забеременела, ей стало плохо и она сейчас в больнице?
– Я тебе вот что скажу, дурында ты этакая. Слово – оно материально, понимаешь? И нельзя вслух произносить некоторые вещи. Не надо эти понятия как бы вызывать, понимаешь?! Давай сидеть и ждать.
– Эх ты, Герман. И почему только я должна сидеть рядом с тобой и выслушивать все эти гадости? Я, между прочим, могу и уйти.
Но Герман в это время внимательно рассматривал содержимое большой кастрюли на подоконнике.
– Смотри, тесто! Это значит, что она приходила сюда в обед, чтобы поставить тесто. Ты понимаешь, что это значит?
– Конечно! То, что она ничего на вечер не планировала, разве что испечь пирожки.
Он уже и сам не знал, чего хотел: чтобы Даша осталась и разделила с ним волнительное ожидание Ирины или чтобы она ушла и не раздражала его своими идиотскими предположениями и репликами.
– Знаешь