.
себя ее мужем… И при этом меньше всего, конечно, думаю о вынашиваемом в голове романе. В это время я наслаждаюсь жизнью, я, трус по природе, в своих фантазиях переношусь в декорации реальной жизни, где я мог бы держать в своих объятиях ту, что мне всего дороже…
Я словно окаменел. Судя по голосам, это была Лора с мужем, Горой. Я не успел открыть дверь и скрыться за нею, мне пришлось зарыться в ворох висящей одежды. Отлично зная, что темная комната освещается тусклой малиновой лампой и что при всем желании меня сложно обнаружить, я замер, смутно представляя себе, что же будет дальше. И был потрясен, поняв вдруг, что Гора, сославшись на головную боль, отпросился с работы исключительно ради того, чтобы побыть с женой. Они не разговаривали, в темную комнату вошли уже голые, и на моих глазах, в нескольких сантиметрах от меня, предались любви…
Признаться, не на это я рассчитывал, совершая опасные путешествия по чужой квартире. Меньше всего мне бы хотелось видеть Лору в объятиях другого мужчины. Все, что происходило рядом со мной, в красно-черном полумраке, я мог бы представить и с закрытыми глазами, лишь по звукам… Они много говорили о любви, бесконечно признавались друг к другу, и тогда я начал понимать, что любовь для обоих – не пустой звук, что это слово означает обладание и что физическая любовь для моей Лоры с годами стала означать гораздо больше, чем в первые недели замужества. Присутствие Горы мешало мне сосредоточиться на зрелище, наполовину скрытому темнотой (серо-розовые от скудости света, проникающего через дверной проем, скомканные простыни, согнутое белое колено Лоры, темное пятно разметавшихся по подушке волос…), я даже не возбудился. Больше того, я разозлился на него, я яростно взревновал Лору к этому хлюпику, к этому костлявому и носатому парню, которому было так многое позволено в этой жизни в отличие от меня…
Что произошло потом, ужаснуло меня уже не столько цинизмом, сколько извращенностью. Успокоившись, Лора, уложив свою голову на плечо мужа, тихо сказала:
– Я же говорила тебе, что от моего тела не убудет… Ты отлично знаешь этого Давида… Видишь, как все славно получается – он влюблен в меня, у него много денег, глядишь, накопим и купим спальню… Я, помнишь, тебе показывала? Такая широкая кровать, огромный шкаф, комод с большим зеркалом… Моя мечта…
– Это я все понимаю… – промямлил Гора, глядя в потолок. – Но могут же узнать… Мать моя хорошо с ним знакома.
– Да она сама бы так поступила, если бы запахло такими деньгами… К тому же, знаешь, он почти ничего не может… Все происходит быстро, да и он сам постоянно куда-то спешит… К тому же он нежный… не бьет…
И тут она поняла, что совершила промах, но быстро собралась и продолжила уже в свойственной ей агрессивно-нападательской манере:
– А ты что же, хочешь, чтобы я пошла работать куда-нибудь секретаршей, получала бы копейки, и мы бы всю жизнь спали на продавленной тахте? Гора, ну, подумай сам! Кроме того, ты не должен думать, будто бы только мы так живем. Так многие живут. Кто как может, так и зарабатывает…
– Тогда