Ледяное ложе для брачной ночи. Анна Данилова
ты живой? Ну же, поднимайся. Я чувствую, что ты уже не спишь, ворочаешься. Открывай глаза, слышишь меня? Нечего притворяться.
Он почувствовал, что кто-то трогает его за плечо. Затем чья-то рука провела по его лицу, по щеке, задержалась на лбу.
– И температуры у тебя, слава богу, нет, значит, никаких воспалительных процессов. Давай-давай!
Он открыл глаза и в зеленой мути солнечного утра увидел перед собой склонившуюся над ним женщину. Узкое гладкое лицо, формой напоминающее яйцо, длинные черные волосы, полные губы и глаза – черные, холодные, бесстрастные. Кто она такая? И почему будит его?
– Уф, наконец-то! Ну и напугал ты меня, честное слово. Я уж думала, что помер. Но тебе повезло, что ты остался жив. Иначе мне пришлось бы закопать тебя где-нибудь поблизости. А ты что думал – не губить же из-за такого недотепы, как ты, всю свою молодую жизнь!
– Вы кто? – спросил Караваев, вдруг почувствовав острую боль в затылке. И сразу же волна тошноты накатила на него, ему стало дурно.
– Гортензия. Нравится? Меня так зовут. Во всяком случае, сегодня. Вчера я была Грейс. Словом, выбирай любое имя, которое начинается на «г», и ты попадешь в самую точку. Можешь, кстати говоря, не церемониться и называть меня просто Гулей. А что, неплохое имя!
Она щебетала, эта незнакомая женщина. Не разговаривала, а именно щебетала, как птица, и ее громкий и в то же время какой-то музыкальный, птичий говор, вместо того чтобы привести его в чувство, наоборот, испугал его. Может, у него что-то серьезное с головой и эта Грейс, или Гуля, – медсестра, а он – в психушке? Иначе как объяснить это видение, присутствие рядом с собой этой женщины? И почему он лежит в чужой постели? Что это за постель? Где он наконец?
Караваев повернул голову и увидел источник зеленого света: распахнутое французское окно до пола, в которое бьет солнце, и раздувающиеся на ветру прозрачные светло-зеленые шторы. Красивое окно. Такое может присниться только во сне. И женщина на редкость красивая. Тоже словно из сна. И как могло случиться, что она выпала из многослойного подсознательного сонного царства и теперь стоит перед ним в синем шелковом халате, расписанном голубыми и розовыми цветами, и как-то очень уж подозрительно смотрит на него?
– Вы кто?
– Ты что, ничего не соображаешь? Ты меня не пугай, я уже и так перепугалась. Говорю же, для особо бестолковых – меня зовут Грейс. Фу-ты, нет, я перепутала, сегодня меня зовут Гортензия. И ты – мой гость. Скажу сразу, чтобы ты окончательно не свихнулся: вчера я малость перебрала и сбила тебя. Понимаю, в таком состоянии садиться за руль нельзя, это и ребенку известно. Но если бы ты знал, как мне было хреново, ты бы понял и простил меня. Да и сбила я тебя так, слегка. Правда, ты упал. Думаю, голову ушиб. Возможно, у тебя сотрясение мозга. Но ты не переживай, крови нигде не было. Так что ты цел и невредим. А голова пройдет, и тошнота тоже. Меня в детстве тоже мячом по голове сильно ударили, я, помнится, на бортике сидела, на футбольном поле, во дворе, мальчишки играли в футбол,