Единственный и неповторимый. Александр Савчук
барон?
– Со мной все в порядке, эта кровь не моя. – Присмотревшись к солдату, я узнал в нем моего вчерашнего знакомца. – Макир, если не ошибаюсь? Ты же ранен, тебе лечиться надо, что ты здесь делаешь?
Макир отвел взгляд.
– Рана-то пустяковая, да и господин Юджин меня подлатал малость. Не извольте беспокоиться, господин барон, на мне все быстро заживает.
– Все равно, с распоротым боком лучше не шутить, зачем так рисковать?
Макир вскинул голову, поиграл желваками и твердо ответил:
– Я подвел хозяина, не справился с его заданием. Мне было поручено простое дело, а я расслабился, посчитал, что смогу легко все сделать. И не смог вовремя отреагировать. Как же я буду после этого на койке валяться, зная, что та тварь, которая хозяина убить хотела, еще здесь находится!
Человек долга всегда вызывает уважение. Большинство моих знакомых в моем родном мире на законных основаниях предпочли бы лечиться со всем усердием вместо того, чтобы бежать куда-то, пусть даже и исправлять свою недоработку. Не могу сказать, что все человечество такое, нет, я не раз сталкивался с людьми долга и всегда восхищался ими.
– Очень рад, что у магистра Зоренга есть такие надежные люди, как ты. – Я закашлялся, в горле совершенно пересохло. – А у тебя, случайно, горло промочить нечем?
Макир с готовностью отстегнул от пояса флягу и протянул мне. Было заметно, что ему пришлись по душе мои слова. Я выдернул пробку и понюхал содержимое. Вино. Кто бы сомневался. Нет, к вину я отношусь положительно, но не привык постоянно его пить. Тем более сейчас мне требовалось что-нибудь поубойнее.
– А более крепких напитков у вас нет? Такие, чтобы гореть могли? – с надеждой спросил я.
В ответ я получил сначала недоуменный, потом задумчивый взгляд, и вот, когда я уже отчаялся услышать хоть что-то, лицо Макира озарилось, и он заковылял в неизвестном мне направлении, выкрикивая на ходу:
– Есть, точно есть! Сейчас, господин барон, никуда не уходите, я мигом!
Наивный чукотский юноша! Меня сейчас отсюда и танком не сдвинуть, покуда обещанное не принесут. Неужели у него где-то бочонок коньяка припрятан? Душистый, выдержанный, крепкий! Лучшее лекарство от любых ран, как телесных, так и душевных. От последних особенно. Что бы ни говорили всякие трезвенники, крепкий алкоголь в умеренных дозах лучший антидепрессант. Еще бы и лимона дольку! С шоколадкой!
Мимо меня прошагала давешняя пятерка. Трое тащили одеревеневшего убийцу. Со стороны – ну просто дедушка Ленин со товарищи на субботнике! А вот остальные двое несли труп тюремщика. Глядя на них, снова почувствовал, как по душе скребануло острым когтем. Проводя взглядом процессию, я подумал: а почему они без своего командира? Или Гордиону так плохо, что он выйти не может? Почему тогда солдаты унесли труп, мертвому спешить-то уже некуда? А могли бы вместо него капитана в лазарет, или как он тут у них называется, отправить? Я понимаю, что Гордион своим людям доверяет,