Яд Фаберже. Анна Данилова
сегодняшний день. Главное, чтобы не оказалось, что она в прошлом была проститутка. Вот этого уже Левин бы стерпеть не мог. Он не понимал мужчин, которые женились на бывших проститутках, и презирал их за оглушительную страсть и душевную близорукость. Продажная женщина никогда не сможет быть хорошей женой и другом. Это, на взгляд Левина, психически травмированные люди, живущие по своим законам. И нормальная семейная жизнь не для них.
Его так и подмывало позвонить Земцовой, чтобы рассказать о своей находке, но, представив себе, как она сейчас в кафе беседует с Крыштопой, передумал. Не захотел ей мешать. Да и куда денутся эти письма?
Он вернулся в прихожую, уселся на пол и принялся читать остальные письма. Из них он узнал, что «девочка растет», что у нее прорезались зубки, и все в таком духе… А потом в одном из писем Нина Николаевна написала, что дом продала и что через три дня выезжает из Кисловодска в Москву. «Жди, не наделай глупостей. Второй ребенок тебе ни к чему. Займи деньги на операцию, я приеду, расплачусь за тебя». Операция, догадался Левин, не что иное, как аборт. Значит, Лора «залетела» еще раз, возможно, от того парня, что на фотографии. Не слабо она начала: роды, затем аборт, да эта девочка успела пройти огонь и воду…Теперь вот убийства, грабежи, заграница…
Левин искал в письмах упоминание о матери Лоры, но так и не нашел. Ее словно и не было. Зато на самом дне чемоданчика он нашел тетрадь, толстую, потрепанную, все страницы которой были обклеены похожими на книжные листами с мелким печатным иностранным текстом. Первая страница была датирована 1960 годом, и над ним вместо заголовка была приклеена полоска, вырезанная явно из книги: «by Krzesinska».
Какой-нибудь любовный роман, решил Левин, но тетрадь тоже приложил к особо заинтересовавшим его письмам и снимкам, чтобы показать вечером Земцовой.
Сложив открытки в чемодан, он убрал его на антресоль и вернулся в комнату, где на столе снова разложил фотографии, письма. Перед ним лежало прошлое его невесты, его Лоры, на которой он, слепец, собирался жениться. Мало того, он потратил на нее все свои деньги, чтобы только разыскать ее! А чего ради искать-то? Пусть себе остается в своем Лондоне… Он налил себе еще водки, выпил и снова вернулся к снимкам. И вдруг его бросило в жар – ему вдруг показалось, что тот чернявый парень с впалыми щеками и есть Мур. Высокий, худой. Не дожидаясь возвращения Земцовой или Шубина, у которых были фотографии Мура, Левин позвонил Паше Козыреву и попросил его срочно к нему приехать. Паша, обрадованный известием, что Сергей в Москве, пообещал быть у него примерно минут через сорок с копией фоторобота. Пока Левин его ждал, приехал Шубин. В руках у него были тяжелые пакеты с продуктами.
– Ты как тут? – Шубин впервые улыбнулся Левину, и Сергей растроганно пожал ему руку. Будто только сейчас он заметил рядом с собой немногословного, но очень симпатичного человека с добрым открытым лицом и умными спокойными глазами.
– Как я? Да с ума медленно схожу… Вот, – он кивнул головой в сторону разложенных