Банкротство мнимых ценностей. Олег Рой
да заершился…
– Да быть такого не может! Не верю! – разгорячилась мама. – Вот проснется, я у него спрошу… Но я и так знаю, что это неправда… Чтобы мой Женька!..
– Я-то чего, я тебе верю… – фальшиво посочувствовала хозяйка. – Да люди говорят, а на чужой роток, всяко, не накинешь платок… Лишь бы до милиции разговоры не дошли…
«До милиции!» Женя так и замер на месте. Весь ужас происшедшего вдруг навалился на него, как тяжелая могильная плита. Вдруг стало трудно дышать, он, согнувшись, еле добрел до кровати и повалился на нее.
Ваня мертв. Его друг утонул в этой проклятой Каме… Но это еще полбеды. Беда в том, что теперь все, включая Таню, будут смотреть на него, Лохнесса, как на виновника Ваниной смерти. Да, он ни при чем, да, никто не знал, что так получится, но разве же это оправдание? И разве это оправдание для него самого? Вспомнились глаза Тани, смотревшие на него так, что он сам предпочел бы умереть в тот момент. И мальчик взвыл от боли, заметался по постели, но тут же, испугавшись, что его услышат, заставил себя замолчать.
Ему вдруг очень сильно захотелось исчезнуть, скрыться куда-нибудь, только чтобы никогда больше не показываться на глаза ни одной живой душе, не видеть обращенных на него взглядов. Как это сделать, он совершенно не представлял. Но делать что-то было надо.
Женька торопливо оделся и направился было к выходу, но внезапно услышал чьи-то шаги под окном и стук во входную дверь. «За мной пришли! – почему-то подумал он. – Из милиции! Меня арестуют за то, что я виноват в смерти Вани!»
Времени на раздумья не было. В сени нельзя, а сюда вот-вот выйдут хозяйка с мамой. Оставалось окно в задней комнате. Он тенью метнулся туда, толкнул тяжелую дверь, молясь про себя, чтобы она была открыта. Дверь поддалась. В комнате оказалось темно, пахло затхлостью и пылью, единственное окно, ведущее на задний двор, завешено грубыми занавесками. Он схватился за раму, судорожно ее дергая и пытаясь открыть. Окном, видимо, давно не пользовались, краска присохла и не хотела поддаваться. Наконец раздался треск, створка приоткрылась, и в комнату ворвался свежий воздух. Женя вскочил на подоконник, спрыгнул в огород и бросился на улицу. Он бежал к реке, а мимо шли люди, которые, как ему казалось, все пристально смотрели на него, потому что знали, что это он убил своего друга. Это было совсем уж невыносимо!
Наконец Лохнесс очутился там, куда стремился. Вдали показался дебаркадер, недавно выкрашенный бирюзовой краской, – место, которое в деревне именовали пристанью. Сколько раз они бывали тут втроем!..
«Только бы никого не встретить из знакомых», – подумал он.
У кассы толкался народ, сновали туда-сюда старики с огромными, чем-то резко пахнувшими рюкзаками, бабки с набитыми сумками, молодые парни, семьи с детьми. Очевидно, скоро должна была подойти «Ракета».
Он остановился в стороне, шумно переводя дыхание.
«И что тут стою, все равно билет не на что купить», – пронеслось в голове. Куда и зачем ехать, он даже не думал. Главное – подальше от Сташкова. А для этого нужно попасть внутрь «Ракеты». Женька выпотрошил карманы, но нашлись только одна