Изгнанная из рая. Даниэла Стил
– Где я? – спросила Габриэла и не услышала собственного голоса. Лишь вдалеке снова кто-то завыл и завизжал, и она подумала, что это, наверное, последние вопли ее гибнущей души. Значит, она умерла. Ну что ж, теперь она, по крайней мере, сможет встретиться с Джо…
Габриэла не понимала, что мучающий ее звук был сиреной «Скорой помощи», которая, отчаянно мигая синими и красными огнями, неслась по улицам Нью-Йорка к ближайшей больнице. В тумане, в котором куда-то плыла Габриэла, ей чудились таинственные голоса, но что они говорят, она разобрать не могла. Одно только имя… Кто-то звал ее по имени, умолял, грозил, запрещал, заклинал ее вернуться из молчаливой, черной бездны, в которую Габриэла неумолимо соскальзывала.
– Габриэла! Габриэла!! Габриэла!!! Ну давай же!.. Открой глаза, Габриэла!
Но она не желала понимать и подчиняться. Голоса (или то был один голос?) звали ее обратно к жизни, которая была ей больше не нужна. «Оставьте меня!» – хотелось сказать ей, но кто-то заорал страшным голосом, и из тумана высунулись оранжевые резиновые руки с ножом, который, как показалось Габриэле, вонзился ей прямо в сердце. Она ждала боли, но боль не пришла. Вернее, пришла, но не оттуда, откуда Габриэла ожидала. Кто-то как будто схватил ее за ноги и силился разорвать напополам. Так погибла одна злая фея… Кстати, как ее звали? Мария? Миранда? Мирабелла? Забыла… А кто привязал ее к двум согнутым соснам? Джо? Джон? Микки Маус?.. Тоже забыла. Ну и пусть, не важно. Габриэле действительно было все равно, да и боль была не такая уж сильная. Чего она не хотела, это открывать глаза и возвращаться в мир, где боль, стыд и горечь снова станут непереносимыми.
Она совершенно не помнила, что с ней случилось. Габриэла знала только, что это было что-то очень плохое и что, когда она умрет совсем, ей станет лучше. И она готова была сама призвать смерть, но вместо этого вдруг открыла глаза.
В лицо ей сразу же ударил такой яркий свет, что она зажмурилась снова, но блаженное забытье и невесомость не возвращались. Теперь она ясно ощущала, что с ней что-то делают: переворачивают, колют невидимыми иглами, отрезают от нее куски и снова пришивают, протягивая прямо сквозь мясо толстую, грубую нитку. Кто-то ковырялся у нее во чреве сразу обеими руками и, кажется, каким-то железным инструментом наподобие щипцов. Этот кто-то буквально вырывал у нее все внутренности, подбираясь к самому сердцу. Габриэла ждала, когда же холодные скользкие пальцы разорвут последние артерии и вены, которые все еще связывали ее с жизнью и с этой ослепляющей болью.
– Габриэла, Габриэла, Габриэла!.. – кто-то продолжал звать ее. Как будто чайки галдели над морем или работала какая-то машина… Какая – Габриэла додумать не успела. Боль, такая резкая, что по сравнению с ней все предыдущие мучения казались детской забавой, пронзила ее насквозь, и она сразу поняла, кто она. Она маленькая девочка, которую снова избила родная мать. Она Меридит, фарфоровая кукла, которую Элоиза в ярости разбила, растоптала и выбросила. Она…
– Габриэла!!! – на этот раз голос показался ей сердитым. Она по-прежнему не видела ни лиц, ни рук людей, которые продолжали что-то с ней делать. Она вообще ничего не видела, кроме сменявших друг друга света и тьмы, ничего не слышала, кроме этого монотонного крика, ничего не чувствовала, кроме боли. Потом явь снова стала путаться с бредом, и Габриэла увидела отца, который смотрел на ее муки с выражением тоскливой беспомощности на лице.
Внезапно вместо отца появился Джо. Он улыбался ей, протягивал к ней руки и манил за собой. Джо что-то говорил, но Габриэла никак не могла слышать – что. «Где ты?» – хотела спросить Габриэла, но, подняв глаза, увидела, что он смеется.
– Я не слышу тебя. Что?.. Говори громче! – эти слова она повторяла снова и снова, но он ничего не отвечал и все смеялся. Потом Джо стал удаляться, и Габриэла крикнула, чтобы он подождал, она хочет идти с ним, но ноги отказывались ей повиноваться. Они были слишком тяжелыми. Габриэла никак не могла сдвинуться с места, а Джо уже поти совсем исчез в туманной дымке. Лишь на мгновение он задержался на границе света и мрака и, поднеся палец к губам, отрицательно покачал головой. В следующий миг он исчез, и Габриэла неожиданно почувствовала себя свободной. Сорвавшись с места, она бросилась за ним вдогонку, но он исчез, просто перешел в другой мир и закрыл за собой дверь, которую она никак не могла разыскать в туманной мгле.
Сердитые голоса за спиной Габриэлы сразу сделались громче. Они гнались за ней, не хотели, чтобы она уходила от них, и, обернувшись назад, Габриэла поняла, почему она не может последовать за Джо. Она была накрепко привязана к креслу: руки ее у запястий стягивали широкие резиновые бинты, широко разведенные в стороны ноги были непристойно задраны вверх и тоже привязаны. Ослепительно яркий, но холодный свет заливал все вокруг.
– Нет, я должна идти за ним, – беззвучно крикнула Габриэла. – Он ждет меня. Я нужна ему…
Но тут все снова заволокло туманом, и из него выступил Джо. Он выглядел таким счастливым, что Габриэла даже испугалась. Но невидимые люди, столпившиеся вокруг нее, закричали громче, и Габриэла поняла, что они делают с ней что-то ужасное. Что? Они старались украсть ее душу, чтобы она не могла последовать за Джо.
–