Долина страха. Артур Конан Дойл
когда в царствование Якова Первого[6] на развалинах феодального замка поднялся кирпичный помещичий дом с множеством фронтонов и узкими ромбовидными окнами.
Он мало изменился с начала семнадцатого столетия. Его более воинственный предшественник был окружен двумя рвами с водой, внешний высох и приобрел скромное назначение огорода. Внутренний, сорока футов в ширину, хотя глубиной всего около трех, до сих пор полностью огибает дом. По нему протекает уходящий за его пределы ручей, поэтому вода там хоть и мутная, но не стоячая и не вредная для здоровья. Окна цокольного этажа находятся всего в футе над ней.
Подойти к дому можно только по подъемному мосту, ворот и цепи его давно заржавели и вышли из строя. Однако последние владельцы дома, люди предприимчивые, починили этот механизм; вечерами они регулярно поднимали мост и опускали по утрам. Благодаря возрождению обычая древних феодальных времен дом ночами становился островом – данный факт имеет самое прямое отношение к той тайне, которая вскоре привлечет внимание всей Англии.
Дом несколько лет оставался без владельца, и ему угрожала опасность превратиться в живописные руины, когда его купили Дугласы. Семья состояла всего из двух человек – Джона Дугласа и его жены. Дуглас был весьма своеобразной личностью. Представьте себе мужчину лет пятидесяти, с мощным подбородком, огрубевшим лицом, седеющими усами, удивительно добрым взглядом, худощавого и крепкого, ничуть не утратившего силы и подвижности юности. Приветливый и сердечный со всеми, Дуглас, однако, не отличался изяществом манер, и это заставляло предполагать, что он жил среди гораздо более низких слоев общества, чем суссекское поместное дворянство.
Хотя более культурные соседи взирали на него со сдержанным любопытством, он быстро завоевал симпатии жителей деревни тем, что щедро жертвовал деньги по подписке на все местные цели, посещал их небольшие концерты и другие церемонии, где, обладая звучным тенором, всегда был готов порадовать собравшихся превосходной песней. Денег у него, по-видимому, было много; ходили слухи, что Дуглас разбогател на золотых приисках в Калифорнии, и по их с женой разговорам было ясно, что какую-то часть жизни он провел в Америке.
Хорошее впечатление, которое Дуглас производил щедростью и демократичностью, усиливалось его полнейшим пренебрежением к опасности. Скверный наездник, он являлся на все охотничьи сборы и мужественно переносил падения из седла, чреватые повреждением головы, лишь бы не отставать от зверя. Когда в доме приходского священника случился пожар, Дуглас тоже проявил бесстрашие: он бросился в горящий дом за вещами, хотя местная пожарная команда считала это невозможным. Вот так – меньше чем за пять лет – Джон Дуглас снискал в Бирлстоуне хорошую репутацию.
Миссис Дуглас тоже пользовалась симпатией у знакомых; правда, по английскому обыкновению, гости у чужаков, поселившихся в графстве без представлений, бывали нечасто. Для нее это не имело никакого значения, так как она была
Яков Первый (1566–1625) правил с 1603 года.