Россия и Китай. Две твердыни. Прошлое, настоящее, перспективы.. Олег Матвейчев
за три моря» Афанасия Никитина, не принесшее коммерческого успеха (индийские товары оказались неподходящими для России), однако расширившее знания русских о таинственном Востоке. Следующее путешествие в Индию состоялось уже при Петре I, однако миссия Семена Маленького (1696) также не привела к открытию торговли.
Успешнее были действия в Сибири и на границе с Китаем, которые велись казаками. Первым русским послом к пекинскому двору стал Иван Петелин (1618), который привез в Тобольск китайскую грамоту, прочесть которую, естественно, там никто не мог.
Активные попытки установить дипломатические и, как следствие, торговые отношения с Пекином начались после походов Ерофея Хабарова, Афанасия Пашкова и др., приведших к освоению Приамурья и расширению влияния на Маньчжурию. Эпопея мирного завоевания Сибири, когда многие из языческих народов охотно принимали православие и русское подданство, не имела прецедента во всемирной истории. Ясак в виде пушнины, который они выплачивали в казну, был необременительным. Казаки и стрельцы обучали аборигенов земледелию, учили строить теплое жилье, снабжали железными орудиями труда и оружием для охоты. В Сибири и на Дальнем Востоке возникли первые русские остроги – крепости с гарнизонами, защищавшие как русское, так и аборигенное население от набегов чужаков. В результате экспедиций Дежнева, Хабарова, Атласова, Пояркова и других первопроходцев к российскому государству была присоединена огромная территория, охватывающая весь северо-восток Евразии.
Вместе с тем, официальные посольства, отправленные в Пекин во второй половине XVII в., трудно назвать успешными, что было связано со спецификой китайского придворного этикета. Чиновники из «Ведомства церемоний» заставляли прибывающих из разных стран, в том числе и из России, посланцев зарубежных «вассалов» тщательно репетировать, а затем неоднократно – перед грамотой императора, при въезде в пределы империи, перед передними (южными) воротами дворца, перед пустым троном и, наконец, во время аудиенции императора – исполнять обряд коленопреклонения. В случае невыполнения ритуала провинившихся дипломатов высылали из страны. Так было, например, с боярским сыном Федором Байковым, прибывшим в Пекин в 1665 г. и отказавшимся исполнить обряд коутоу, дабы «царской чести не порушить» – вместе с посольством он был вынужден уехать, не повидав императора, и увезти обратно свои подарки[53].
Не намного более удачной оказалась и миссия Николая Спафария (1676), также уехавшего ни с чем, однако привезшего с собой познавательнейший и выдающийся в литературном отношении «статейный список» о своем путешествии, содержащий массу сведений об еще неведомом и таинственном в ту поре Китае[54].
С воцарением Петра I внешняя политика государства концентрируются на западном направлении. Именно с этим связано заключение в 1689 г. Нерчинского договора, по которому к Китаю отходил ряд российских территориальных приобретений, в т. ч. Приамурье, а основанная Хабаровым героическая крепость Албазин подлежала
Демидова Н.Ф., Мясников B.C. Первые русские дипломаты в Китае. («Роспись» И. Петелина и статейный список Ф.И. Байкова). М.: Наука, 1966. С. 128–131.
Спафарий Н. М. Сибирь и Китай. Кишинев, 1960.