Мудрость православных старцев. Отсутствует

      Кто по собственной воле предается порокам тот достоин не слез, а рыдания.

      Кто познал любовь Божию, тот любит весь мир и никогда не ропщет на свою судьбу, ибо временная скорбь ради Бога доставляет вечную радость.

      Кто предпочитает земное духовному, тот лишится и того и другого, а кто стремится к небесному, тот непременно получит и земное.

      Кто прежде времени начинает дело, которое выше его сил, тот ничего не приобретает, а только усугубляет себе вред.

      Кто с чистым намерением ищет Бога, тот страшится, чтобы не прогневать Его.

      Кто сделал блуд, будучи священником, тот соответственно своему сану получает величайшее и усиленное наказание.

      Кто сделался рабом Господа, тот боится одного своего Владыки; а в ком нет страха Божия, тот часто и тени своей боится… Боязливость есть дочь неверия… Гордая душа – раба страха; уповая на себя, она при этом доходит до того, что вздрагивает от слабого звука, и боится даже тени.

      Кто со страхом Божиим вразумляет и наставляет согрешающего, тот приобретает себе добродетель, противоположную греху. А злопамятный и недоброжелательно порицающий грешника, впадает, по духовному закону, в одинаковую с ним страсть.

      Кто строго расследует чужие проступки, тот не получит никакого снисхождения к своим собственным.

      Кто трудится для тленного, тот подобен винограднику, который воспитывает в себе стволы, листья и вьющиеся лозы, но не дает вина, производящего веселие и достойного царских хранилищ.

      Кто, будучи презираем кем-либо, ни словом, ни мыслью не ссорится с презирающим его; тот приобрел истинное знание и показывает твердое доверие Богу.

      Купец считает свой прибыток по прошествии дня; а духовный подвижник по совершении псалмопения.

      Легче было создать небеса и иные твари, чем человека, не только по причине души, но и тела, потому что Бог вложил великое совершенство в каждый член человека.

      Ленивого и беспечного не пробудят ни благорастворение воздуха, ни досуг и свобода, ни удобство и легкость, – нет, он продолжает спать каким-то сном, достойным всякого осуждения.

      Леность в ничто обращает предшествовавшие труды, как бы ни были они славны, а рачительность уничтожает и прежнюю леность.

      Леность есть жестокий сон, узилище душ, собеседница, сожительница и наставница изнеженных.

      Леность почти естественна старости, но не юности поэтому молодой достоин тягчайшего обвинения.

      Лицемер,