На расстоянии звездопада. Георгий Ланской
знала, что даже если опухоль окажется злокачественной, это не приговор. Ведь вылечилась и известная российская писательница, и даже малявочка-припевочка Кайли Миноуг, и еще куча знаменитостей. И ничего. Жили, работали, получали удовольствие.
«Не в твоем случае! – хохотнула опухоль. – Тебе не повезет. А даже если повезет, придется пройти семь кругов ада, и ты сама знаешь, что будет самым главным!»
Ульяна стиснула грудь. Она знала это слишком хорошо.
Ее выдающийся бюст давно стал визитной карточкой. Именно грудью в полном смысле этого слова она пробивала любые стены. Вполне возможно, что лечить рак (Господи, пусть это будет не рак!) придется разными тяжелыми методами. Возможно, что придется пережить кое-что еще.
Ампутацию.
Господи, боже мой.
С изуродованной фигурой она будет никем. Никому не нужной телеведущей, чей статус держался исключительно на внешних данных. Не самой талантливой и даже не самой любимой. Растеряв аудиторию из похотливых мужиков, она сразу станет лишней и на канале, и на всем телевидении. И куда потом идти? В диджеи на радио? Или вообще – вон? Обратно, в деревню Гадюкино, в газету, писать унылые статейки о свиноводстве? Ведь никто не поддержит, не подаст руку. Коллеги будут только рады сожрать ее с потрохами ради перспективы занять теплое место поближе к экрану.
Ульяна ждала от Сашки каких-то слов, а он все молчал и хлопал ресницами, недовольно кривил губы, будто был не рад, что она втягивала его в эту грязную историю с болезнью.
– Слушай, а ведь я говорил, что грудь у тебя сморщилась, – безжалостно сказал он, а потом, спохватившись, испуганно добавил: – Уль, но это ведь наверняка ерунда какая-нибудь. Тебе не шестнадцать лет. Может, это родинка?
– Внутри? – вежливо осведомилась она.
– Ну, или как там ее… киста. Ничего страшного. Подумаешь. Приедешь в Москву, а там чик-чик, и снова в девочках. Ерунда, Улька! Расслабься. Пойдем купаться, а? Или сперва пожрем? Я голодный, как волк. Где тут пляж получше? У гостиницы или ехать надо?
– Мне нельзя теперь на солнце, – с ненавистью сказала она. – Ты понимаешь?
– Ну что ты себя накручиваешь? – разозлился Сашка. – Ты же делаешь только хуже. Все болезни от нервов. Сейчас издергаешься из-за ерунды, наживешь помимо этой фигни еще и язву. А потом окажется, что зря переживала. Пойдем, поедим лучше?
Ульяна подняла глаза и уставилась на Сашку, в глазах которого за показной бодростью плескалось сомнение и страх.
– А если не зря? Саш, если не зря? Ты будешь со мной рядом все это время? Выдержишь химиотерапию, гормоны, мое плохое настроение? Я буду блевать постоянно, плакать. Я похудею, Саш, и может быть, у меня отрежут грудь. Ты готов все это вынести?
Сашка переступил с ноги на ногу, а потом сказал с нежностью:
– Ну, конечно готов. Ты же знаешь.
Глаза у него виляли, как лисий хвост, заметающий следы. И, несмотря на то, что ей до смерти хотелось принять его слова, Ульяна Сашке не поверила. Тем