Белые стяги победы. Дмитрий Казаков
к Голове и запнулся об чью-то ногу. Шлепнулся на живот, по улице раскатился звонкий мальчишеский смех, а он вскочил, сжимая кулаки, и увидел ухмыляющуюся рожу Жирного Карася, толстого и ленивого пацана, «славного» тем, что он мог сожрать что угодно, даже падаль.
– Так, а это что? – спросил Псяка очень спокойно, а кто-то воскликнул «Ого!».
Ардил глянуло вниз, и увидел, что его «сокровище» выпало из-за пазухи.
– Это мое… – сказал он, уже понимая, что лишился находки, что такую чудесную вещь ему не отдадут, капитан заберет ее себе и продаст на рынке, а на полученные деньги купит пива или потратит в одном из веселых домов для матросов, где можно смотреть, как девчонки раздеваются под музыку, хотя непонятно, чего в этом интересного и за что тут платить?
– У нас все общее, малек, – Псяка нагнулся, но Ардил оказался проворнее.
Он нагнулся, и пальцы сомкнулись на кристалле, что сделался вдруг нестерпимо горячим. Странное ощущение возникло в центре живота – словно там напрягся мускул, какого раньше не было, возникло нечто подвижное, чем он мог шевелить, хотя никогда не догадывался, что у него есть эта штуковина, и что ей можно пользоваться.
Ардил поднялся, и сжал кисть, ощущая, что «сокровище» крошится в ладони.
Мир вокруг стал на мгновение очень ярким, его заполнили отдельные, не связанные между собой картинки: оскал на лице Псяки, виден каждый зуб, играет молочными бликами; вытаращенные глаза Жирного Карася, белые, как у вареной рыбины; выезжающая из-за угла телега, на ней сидит возница в красной рубахе и зевает во всю пасть. Затем мальчишка задвигался будто сам по себе – непонятно зачем поднял левую руку и тряхнул ей.
Замер от удивления, когда с пальцев сорвалось черно-голубое облачко.
– Ой! – воскликнул Сардик, а облачко накрыло физиономию капитана и исчезло.
– Чо за хрень, малек? – рявкнул тот, и ударил, но вместо знакомого всем мощного выпада, после которого вверх тормашками летели самые крепкие пацаны, получилось лишь вялое, неуверенное движение, так что Ардил, боровшийся с собственной слабостью, только пошатнулся, и врезал в ответ, по уху, вложив в замах всю накопившуюся в сердце злость.
Сам еле устоял на ногах, но непобедимый доселе капитан осел наземь.
– Хрена се… – протянул Жирный Карась, и глаза его стали еще больше, чуть ли не с кулак каждый.
Ардил поднял руку и раскрыл ладонь, где вместо кристалла с искорками внутри осталась лишь черная пыль, напоминавшая сажу: сердце колотилось словно ненормальное, ноги дрожали, пот тек по лицу и спине, но он стоял, а Псяка лежал перед ним, ошеломленно моргал, держась за пострадавшее ухо, и в глазах его читались изумление и опаска.
Так смотрит матерый кобель на неожиданно показавшего зубы щенка.
– А я и не знал, что ты так умеешь! Здорово! Настоящая магия! – забормотал Кри-Святоша, проталкиваясь в первые ряды зрителей: когда-то он был служкой в большом храме Морского Орла, что у Старой площади, но его изгнали оттуда за воровство. – Отличное проклятие! Я когда еще