Эпоха мертвых. Москва. Андрей Круз
по двери привлек его внимание, он поднял голову, но, убедившись, что ничего внештатного не происходит, снова уткнулся в книгу.
– А что вас так удивляет, Петр Витальевич? – вежливо спросил Бурко, улыбнувшись арестанту. – Чего вы ожидали, приехав сюда за убежищем?
Бурко стоял напротив решетчатой двери, прислонившись к холодной бетонной стене и сложив руки на груди. Он откровенно забавлялся происходящим, и это явно злило человека в камере, который видел насмешку.
– Я ожидал человеческого обращения, прежде всего! И уважения! – выкрикнул человек за решеткой. – В конце концов я ваш партнер!
– Вот только о партнерстве не надо! – даже засмеялся Бурко, в притворно-защитном жесте подняв ладони перед собой. – Как вы стали моим, с позволения сказать, партнером, это вообще печальная история. Для меня печальная, для вас, скорее всего, радостная. Странно другое… А почему вы решили искать спасения здесь?
Вопрос явно озадачил того, кого называли Петром Витальевичем. Судя по всему, он до сих пор не дал себе труда задуматься об этом, хоть и просидел в камере со вчерашнего дня. Петр Витальевич принадлежал к тому типу государственных людей, которые считали все в стране своей собственностью. Когда он вдруг «входил в долю» в какую-нибудь компанию, он искренне полагал, что так и надо. Иначе для чего тогда все эти компании нужны и для чего тогда он занимает свое кресло в своем кабинете? И сейчас элементарный вопрос Бурко поставил его в тупик. На красном широком лице отразилась напряженная работа мысли, затем мысль явно зашла в тупик и в результате вылилась в очередную вспышку праведного гнева.
– Да как вы вообще смеете? – крикнул Братский.
Короткое эхо быстро стихло в коридоре, а сам узник даже попытался потрясти толстые стальные прутья решетки.
– Мм… это все, что вы имеете сказать? – даже удивился Бурко. – Вы действительно искренне полагали, что приедете сюда и сможете, как и раньше, требовать чего угодно? И все вокруг снова забегают, засуетятся, чайку принесут? Серьезно? Вы и вправду так думали?
Петр Витальевич ничего не ответил, но запыхтел громче. Судя по всему, именно так он и думал. Бурко даже задумался, не хватит ли Петра Витальевича кондрашка от возмущения. Не то чтобы он о нем беспокоился, но у него были определенные планы на узника.
– Где моя жена и мои сотрудники? – спросил Петр Витальевич, чуть сбавив тон.
– Жена… Жена в соседнем, женском отделении. Устроена немного лучше, чем вы. Сотрудники тоже неподалеку, в общей камере, вон за той дверью.
Бурко показал рукой на металлическую и звукоизолированную дверь в конце короткого коридора. Петр Витальевич сидел в отдельном отсеке для особо важных лиц, чьи контакты с остальными арестантами, буде такие появятся, были бы нежелательными. Прямо из этого коридора была дверь в еще одно помещение, на обзаведении которым настоял Пасечник. В нем не было ничего, кроме свисающих с потолка наручников и длинного металлического