Хаозар. Татьяна Шуран

      1

      Полновластной хозяйкой вампирского замка была мать Жанны – Рада, герцогиня Островичи. Именно ей пришло в голову присвоить людской дворянский титул и приобрести земли в собственность. Она же ввела традицию устраивать «охоту»: днём выпускать узников, томившихся в застенках замка, а после захода солнца отправляться за ними в погоню через лес. Жанна подозревала, что жертвы были для матери лишь предлогом, а основная прелесть мероприятия состояла в том, чтобы мчаться сквозь лес всю ночь, пока не падёт лошадь. Рада любила скорость, опасность и страсть. Жажда крови, запахи леса, грязь из-под лошадиных копыт и биение Пульса где-то под землёй сливались для неё в один безумный круговорот, и единственный, кто наблюдал за этим спокойно, с нежной улыбкой на мертвенно-бледных губах, был отец Жанны, Дьёрдь. Рада как-то сказала ему, беззаботно расточая винно-красные отсветы дерзких взглядов: «Мне кажется, я бы даже хотела выехать на солнце. Бросить вызов. Вот с кем интересно было бы потягаться. И хотя бы я сгорела, всё равно».

      Неудивительно, что даже преданные сторонники, те, кто последовал за Радой, оставив Пульс и других изначальных, чтобы жить среди людей, всё же считали свою повелительницу бешеной, безумной. «Отчаянная храбрость – это, может быть, и неплохо, – заметил как-то один из её многочисленных любовников, – но ведь она вообще не различает нормальную жизнь и опасность. Трудно назвать смелой душу, которая в принципе не понимает, что такое страх».

      Муж Рады, Дьёрдь, был далёк от того, чтобы формулировать оценки, – он обожал её. Слушая вдохновенный план какой-нибудь очередной авантюры, он только покорно улыбался и почтительно целовал ей руку, хотя на лице его часто отражалось тайное страдание. Он мучительно боялся её потерять, и ещё больше – что она будет несчастна. Порой с башни замка он наблюдал за стремительно и бесцельно мечущейся по полям всадницей в багряном раздувающемся платье, и его ласковые глаза лучились никому не понятной радостью и тревогой. Рада часто уезжала на всю ночь в лес и возвращалась только на рассвете, когда стремительно бегущие по краю неба сизые облака уже озарялись отсветом приближающегося светила.

      – Я боюсь смотреть в её будущее, – как-то сказал он Жанне. – Я чувствую, что она будет очень одинока.

      – Почему? – спросила Жанна. Отец пожал плечами. Потом мельком взглянул в небо – но Жанна заметила серебристый отсвет, появлявшийся в его глазах в минуты пророческого вдохновения. Он добавил отчуждённым тоном, словно думал в это время о чём-то другом:

      – Мы все исчезнем. Мы ведь можем превратиться в людву.

      – Правда?.. – изумилась Жанна.

      – Да… Не сразу, конечно. Но постепенно память уйдёт. Мы просто забудем, кто мы. И даже не заметим этого.

      Коварная перспектива смутила Жанну. Возможно ли, чтобы кэлюме, свет земли, стали настолько