Год Дракона. Вадим Давыдов
сорочки без воротника вовсе, плотно обтягивающей мускулатуру на зависть кому угодно; и все это, – цветом, фактурой – будто оружейный металл. При малейшем движении его облачение – слово «одежда» сюда никак не вязалось – покрывалось рябью, словно и в самом деле было жидким металлом.
Или – булатной драконьей шкурой.
Он обернулся к Андрею так стремительно, – Корабельщикову показалось, будто лицо Дракона уже было обращено к нему, когда он вошёл:
– Привет, Дюхон. Святые головастики, ну, у тебя и физия! – Дракон улыбнулся, продемонстрировав все свои зубы – Андрей решил: штук шестьдесят, не меньше. – Да, ради этой пантомимы стоило прокатиться.
Он соскочил со стола, шагнул к Андрею и, приобняв его за плечи, встряхнул:
– Как же я рад тебя видеть, Дюхон. Даже сам не ожидал, честное-прелестное. Давай оставим доктора Юлю пересчитывать ириски, которых я ему отсыпал, а сами оттянемся на предмет воспоминаний. Ну? Проснись, Дюхон!
Корабельщиков мог поклясться чем угодно: этого человека, – человека ли? – он никогда не видел и первый раз в жизни слышит его голос. Но! Эти интонации, эти переходы на высокие тона в конце каждой фразы, эти словечки, особенно – «Дюхон», «святые головастики», «честное-прелестное», «отсыпать ирисок»! И назвать преподобного Юлиуса Брудермайера, кавалера папского ордена Святого Григория, известного богослова, профессора Геттингёнского и Гейдельбергского университетов, «доктором Юлей» – только один-единственный из живущих на свете так умел. Больше никто.
– Дань?! – Андрей не узнал своего собственного голоса – так хрипло и стиснуто он прозвучал.
– В дырочку, – удовлетворённо кивнул Майзель. – Я и не сомневался. Давай, Дюхон, отомри уже. Я всё объясню. Конечно, поверить сразу у тебя не выйдет – но потом переваришь. Обязательно. Я же тебя знаю.
Продолжая держать Андрея за плечо, он повернулся – молниеносно – к Брудермайеру, и сказал по-немецки, бегло и правильно, однако же, не заботясь о том, чтобы смягчить свой деревянный славянский акцент:
– Дружище Юлиус, мы с Андреем покинем вас – до обеда. Я от самой Праги никого ещё не съел, так что закажите мне в проверенной кнайпе жареного с укропом и петрушкой бычка и бочку пива. Намекните, – у вас в гостях сам Дракон, они достанут требуемое даже из-под земли.
– Ах, господин Майзель, – покачал головой Брудермайер, – если бы вы известили нас о своём визите заранее, мы бы уж не ударили в грязь лицом. Но мы сделаем всё, чтобы Дракон остался доволен обедом. Не сомневайтесь.
– Отлично. Идём, Дюхон.
– Как?! – выпалил Корабельщиков, едва дверь мезонинных апартаментов для особо важных гостей Лиги закрылась за ним. – Что произошло?! Это же… не ты! Как такое возможно?!
– Это я, Дюхон, – спокойно ответил Майзель, вынимая из холодильника две бутылки минералки, открывая и перебрасывая одну из них Андрею и усаживаясь в широкое кожаное кресло, – всё это одновременно и с такой скоростью – у Корабельщикова аж в глазах задвоилось. И повторил: – Это я.
Закинув