Тайная война против СССР и России. Начальник 1 отдела по борьбе с терроризмом УБТ ФСБ РФ о лихих 90-х. Александр Платонов
оказалось, нет, а с коррупцией и контрабандой. В ходе формально-бюрократической беседы кадровик с непроницаемым лицом бонзы смотрел только в свои разложенные на столе бумаги (о Платонове) и вяло слушал мой рассказ о разработке «ЧО». Вдруг, повысив голос до стальных ноток и, наконец, посмотрев мне в глаза, он спросил: «Александр Михайлович. Вы пьёте?». Вопрос до того внезапный и нелепый, что он меня даже рассмешил. Сдержав себя, я сказал: «Только по большим праздникам и знаю меру». Однако мой ответ не удовлетворил кадровика, и тот попросил пояснить, что я понимаю под «мерой». Мои разъяснения видно его успокоили, и в конце разговора он предложил должность заместителя начальника отдела в УБКК. На что я ответил согласием и лишь попросил, если есть такая возможность, чтобы в отдел перешли и сотрудники возглавляемого мною направления. На следующий день я уже беседовал в доме 1/3 со своим старым знакомым – теперь уже начальником отдела полковником Анисимовым. Зашёл в кабинет и второй его заместитель подполковник Ваганов, также работавший с нами в ГУБОП КГБ. Втроём обговорили перспективу комплектования отдела опытными сотрудниками, чтобы без раскачки врубиться в работу, так как в стране и, особенно в Москве беспредельными темпами росло количество совершаемых особо опасных преступлений. Анисимов передал мне номера и ключи кабинетов в доме 1/3 со списком замкнутых на меня сотрудников, в котором оказались фамилии Нефёдова и других оперативников руководимого мною направления.
В задумчивости от предстоящих дел уже подходил к своему кабинету в доме 2, когда увидел шагающего навстречу Литвиненко. Тот с улыбкой и своим взглядом «чуть в сторону», радостно прокричал: «Здравие желаем, Александр Михайлович! А мы теперь с Вами будем в одном отделе работать у полковника Анисимова. Вот жаль, что попал я в подчинение к подполковнику Ваганову. Нельзя ли перевестись в направление, которое Вы курируете?». Вежливо ему ответил, что это вряд ли. Однако Литвиненко с присущей ему напористостью стал просить помочь в этом вопросе. Пришлось пообещать, хотя на тот момент с трудом понимал и не верил, что в принципе ещё неоперившийся опер-объектовик ВКР сможет какую-нибудь пользу принести на совершенно новой линии работы. Уже в кабинете, представил себе, что флегматичный Ваганов, не знающий «вихревой» натуры Литвиненко, по-видимому не найдёт с ним общего языка. Вернулся к полковнику Анисимову, которому, рассказав о сложном характере Литвиненко, бывшего подчинённого по ОМСДОН, попросил передать его мне в подчинение.
В это время мои фигуранты «чеченской общины» не дремали и осваивали новые преступные промыслы. «Рамзан» начал носиться с «красной ртутью», которая по заявлениям специалистов из бывшего 6 управления КГБ существовала только в теоретическом виде.[209] Нужна она была бандитам скорее для «разводки» крупных появившихся наших и зарубежных бизнесменов, а также для «отмывания» преступно добытых денег. «Лечи-борода» вместо отбывания наказания на поселении (в народе – «химия»), продолжал
Не являясь специалистом, автор не будет подвергать сомнению резюме сотрудников этого управления в отношение того, что «красной ртути» нет. Только почему-то при разговоре они хитровато переглядывались, а в конце попросили в случае захвата чеченских бандитов с этой суперртутью, обязательно образец привезти им на экспертизу. Тогда, помню, задал им вопрос: «Как же я смогу изъять то, что не существует?». Переглянувшись, они ответили: «Но ты, всё-таки передай нам изъятое вещество, а там разберёмся».