Алмаз Раджи. Роберт Стивенсон
накинулся на дверной молоток да еще начал бить в дверь ногами.
– Хорошо, что я одна в доме, – заметила девушка. – Ваш генерал может барабанить, пока не выбьется из сил, все равно никто не откроет. Идите-ка за мной!
И она повела Гарри в кухню, усадила на стул, а сама стала рядом и нежно положила руку ему на плечо. Стук в дверь не только не утихал, но даже усиливался, и при каждом ударе несчастный секретарь весь содрогался.
– Как вас зовут? – спросила девушка.
– Гарри Хартли, – ответил он.
– А меня – Пруденс, – подхватила она. – Вам нравится мое имя?
– Очень, – сказал Гарри. – Но вы послушайте, как генерал колотит в дверь. Он, наверное, выломает ее, и тогда мне не быть живу.
– Зачем зря расстраиваться? – заявила Пруденс. – А ваш генерал пусть стучит, он только волдырей себе насадит. Неужели я держала бы вас здесь, если б наперед не знала, как вас выручить? Ну нет, я хороший друг тому, кто мне нравится. У нас ведь есть черный ход на другую улицу. Но я вас не проведу к выходу, – прибавила она, ибо Гарри сразу вскочил с места при этом радостном известии, – пока вы меня не поцелуете. Поцелуете, Гарри?
– Конечно, поцелую! – галантно воскликнул он. – И вовсе не ради вашей другой двери, а потому, что вы добрая и хорошенькая.
И он нежно расцеловал ее, и она ответила ему тем же.
Затем Пруденс провела его к выходу.
– А вы придете еще повидать меня? – спросила она, берясь за ключ.
– Непременно, – ответил Гарри. – Разве я не обязан вам жизнью?
– А теперь, – сказала она напоследок, открывая дверь, – бегите со всех ног: сейчас я впущу генерала.
Едва ли Гарри нуждался в таком совете: подгоняемый страхом, он без промедления пустился наутек. Еще несколько шагов, и его испытания закончатся и он, целый и невредимый, вернется к леди Венделер. Но он не успел пробежать эти несколько шагов. Он услышал, что кто-то, окликает его по имени и клянет на чем свет стоит. Обернувшись назад, он заметил Чарли Пендрегона, который махал ему обеими руками, подзывая к себе. Эта неожиданная встреча так поразила Гарри, нервы которого и без того были напряжены до крайности, что он не мог придумать ничего лучшего, как прибавить ходу и мчаться дальше. Если бы Гарри припомнил сцену в Кенсингтонских садах, он догадался бы, что раз генерал враг ему, то Чарли Пендрегон должен быть другом. Но он был в таком отчаянном смятении, что эта мысль не пришла ему в голову, и он только быстрей побежал по переулку.
Судя по сердитому голосу и тем ругательствам, которые неслись вслед секретарю, Чарли был вне себя от ярости. Он тоже бежал изо всех сил; но как ни старался, физические преимущества были не на его стороне, и вскоре выкрики Чарли Пендрегона и неровный звук его шагов по мостовой стали затихать где-то вдалеке.
Гарри опять воспрянул духом. Узкий переулок шел круто в гору и был на редкость безлюден. По обе стороны тянулись садовые ограды, с них свешивались ветви деревьев, а впереди, насколько глаз хватал, не было ни души и не виднелось