Замечательное шестидесятилетие. Ко дню рождения Андрея Немзера. Том 2. Коллектив авторов

      Николай Богомолов

      МГУ, Москва

      Молодой Томашевский о критике

      «Весов» и критике вообще

      Так уж получилось, что между днем рождения Андрея Немзера и днем трагической гибели Б. В. Томашевского нет практически никакого хронологического разрыва. Но все-таки Немзер пришел в этот мир, когда Томашевский еще в нем присутствовал. Совпадение и не более – можно сказать так. А можно попробовать посмотреть, нет ли в судьбах двух этих людей и еще каких-то пересечений.

      Мы предлагаем одно.

      Томашевский – бесспорный литературовед: пушкинист, стиховед, теоретик литературы, текстолог и т. д. Подавляющее большинство читателей Андрея Немзера скажет, что он прежде всего критик, у которого есть некоторое количество и литературоведческих работ. Однако если взглянуть на дело ретроспективно, то окажется все наоборот: Томашевский, готовясь стать инженером-электриком, был хроникером и аналитиком современной ему литературы, тогда как Немзер – историком литературы XIX века. Подводить итоги развития второго явно рано, а вот о Томашевском в данном контексте стоит сказать несколько слов.

      В 1908 году он окончил пятую петербургскую гимназию, но учиться поехал в Льежский университет, на электротехнический факультет (институт Монтессори). Время от времени встречаются утверждения, что это было сделано, поскольку из-за прикосновенности к революционной деятельности он не мог никуда поступить в Петербурге. Очень похоже, что это версия, к случаю радикализованная (хотя какие-то социал-демократические знакомства у него были). Во всяком случае, дочь утверждала, что так получалось дешевле. С 1908 по 1912 год он учился в этом городе, выбираясь на экскурсии по Европе. Кажется, утверждения о том, что он вольнослушателем посещал лекции по французской литературе в Сорбонне, также неверны: в том комплексе переписки, о котором мы еще скажем, нет об этом ни единого упоминания.

      Но совершенно несомненно Томашевский занимался самообразованием. Странно сейчас это читать, но в черновиках 1909 года он признается, что даже Пушкина и Лермонтова узнал не полностью и совсем недавно, «Войну и мир» читал отрывочно – ну, и так далее. Странно еще и потому, что сохранившиеся письма производят впечатление кладезя литературной эрудиции.

      Пришла пора сказать и об этих письмах. Крошечные их фрагменты были опубликованы в блоковском томе «Литературного наследства», потом появлялось и еще кое-что, но действия исследователей были чрезмерно осторожны. И понятно, почему: бисерным почерком (к тому не слишком разборчивым) на нескольких языках за четыре года корреспонденты написали друг другу 316 писем, почти никогда не ограничиваясь одним листком. Не все письма сохранились, но и того, что дошло до нас – вполне достаточно, чтобы составить себе представление о культурных интересах двух ровесников.

      Александр Александрович Попов (в редких стихотворных публикациях он подписывался Ал. Вир) родился в один год с Томашевским и в один год с ним умер. Познакомились они в самом начале века, еще подростками. Стояли в ночных очередях за билетами в театр Коммиссаржевской, видели знаменитый «Балаганчик», спорили о литературе, читали друг другу свои стихи и обсуждали их. Когда Томашевский уехал, почти сразу же завязалась и переписка. Темы ее чрезвычайно разнообразны и приподняты над бытом. Узнать из нее, как Томашевский сдавал экзамены, практически невозможно, а вот что он думал о Малларме и Лафорге, Леониде Андрееве и А. Рославлеве, о возможностях новой рифмы и современных художниках – сколько угодно. Примерно тем же отвечает ему Попов, только стихов шлет гораздо больше. И становится понятно, почему он все-таки очень изредка, но публиковался как поэт, а Томашевский – нет. В 1912 году Попов подробно пишет о своих разысканиях в области русско-французских поэтических связей. Судя по всему из этой совместной работы выросла статья «Пушкин и французская юмористическая поэзия XVIII века». А в конце 1913 года они вместе выступали на заседании Общества поэтов («Физы»), где Попов читал доклад о сомнительных стихотворениях Пушкина, а Томашевский – о последнем стихотворении Малларме. Из отрывочных воспоминаний и упоминаний мы можем примерно восстановить круг литературных знакомств Попова. Он бывает не только на «Физе», но и в Обществе ревнителей художественного слова, пусть бегло, но знаком с Блоком, теснее – с Мандельштамом, с Пястом, с Потемкиным, Недоброво, слушает Белого.

      Можно предположить, что, как и Томашевский, он был мобилизован в годы Первой мировой, и далее почти никаких сведений о нем у нас нет. Только в самом последнем из дошедших до нас писем к Томашевскому, поздравляя того с присвоением докторской степени honoris causa, Попов сообщает, что служит в Артиллерийской академии и составляет альбомы по ее истории. В одном из таких альбомов (уже послевоенном) указано и его звание – полковник. Но более мы ничего об А. А. Попове не знаем, кроме года смерти1.

      Описывать все содержание переписки вовсе не является нашей задачей. Мы хотели бы слегка высветить лишь один ее аспект. Томашевский в эти годы является активным читателем