Холодные сердца. Лайза Джуэлл
сделала еще в четыре года. Ее всегда приводила в изумление мысль, что приклеенный скотчем к стене рисунок целых шесть лет провисел на одном и том же месте. Она почти забыла то время, когда ей было четыре. И конечно, совершенно не помнила, как сидела и рисовала этот портрет, который назвала «Мэган и мамуля», представлявший собой изображение двух людей с вытянутыми в струнку ногами, с безумными прическами, губами, напоминавшими две ниточки, и руками, которые по размеру были в два раза больше туловища и болтались в невесомости в царстве остроконечных голубых деревьев и зверей. Стена творчества стала «дежурной темой» для любого, кто гостил в их доме; на самом деле она занимала три стены, тянулась вдоль фасадов шкафов, дверных наличников, вокруг углов и продолжалась даже в кладовке. Папа пытался периодически снимать некоторые рисунки, чтобы, как он выражался, «обновить стену». Но мама лишь улыбалась озорной улыбкой маленькой девочки и говорила: «Только через мой труп». Если папа заставал момент, когда кто-то из его чад создавал очередной шедевр, он вырывал его из детских рук тотчас, как только ему его демонстрировали, со словами: «Рисунок настолько красив, что я непременно должен поместить его в свою специальную папку», и быстренько прятал его (иногда даже под одежду) прежде, чем мама увидит его и водрузит на стену.
– А теперь, – сказала она, стягивая спутанные волосы в конский хвост и снимая передник, – вы можете съесть все яйца, которые вам понравились, но при условии, что пообещаете, что оставите в животиках место для обеда. И помните: фольгу уберите в коробку для творчества!
«Коробка для творчества» была еще одним источником раздражения для папы. Когда-то это был небольшой пластиковый ящик для инструментов, где хранились пайетки, синельная проволока и листы сусального золота. Через какое-то время этот ящик уже не мог вместить все добро и со временем превратился в семейство гигантских контейнеров, которые «поселились» в большом шкафу в зале. Теперь «коробка для творчества» была заполнена невообразимыми клубками старых тесемок, обрывками пряжи, фантиками от сладостей, втулками от туалетной бумаги, старым бельем, нарезанным на полоски, упаковками от чипсов и использованной оберточной бумагой. Мэган теперь не занималась творчеством – ведь ей уже было почти одиннадцать, – а Бетан никогда особо не отличалась любовью к рукоделию, как сестра в ее годы; мальчики же, в свою очередь, конечно, предпочитали бродить по саду или гонять в футбол около дома, а не сидеть с набором для детского творчества и горсткой палочек от мороженого. На самом деле никто больше не пользовался коробкой для творчества, но тем не менее это не мешало Лорелее постоянно набивать ее всяким старым хламом.
Сейчас она нетерпеливо выхватила у детей обертки от яиц, как будто они собирались их выбросить, и начала разглаживать их кончиками пальцев, при этом ее лицо сияло от удовольствия.
– Такие красивые, – приговаривала она, складывая их вместе, – как маленькие кусочки радуги. И конечно, они всегда будут напоминать мне об этом дне. Идеальном дне с моими прекрасными