Будильник в шляпной картонке. Колокол смерти (сборник). Энтони Гилберт
меня был, когда я там жил, но отец отобрал его перед отъездом.
– Значит, он мог дать ключ кому-то еще.
– Мог, в принципе… Но кому? Разве что Айрин Кобб? Но она в жизни бы его не убила. Она обожала его.
– А что он сам о ней думал? – поинтересовался я.
– Ну, что она полезна. Слишком навязчива, может быть, но скорее всего ему это льстило. Господи, вы что, подозреваете, что между ними что-то могло быть?
– Нет, конечно же, нет.
– Да вообще, – убежденно воскликнул он, – разве может женщина удушить мужчину из-за того, что тот не влюблен в нее! Нет, она никак не могла. Такие страсти, на мой взгляд, не по ней.
– Разумеется, я ничего подобного и не предполагал. Однако мы не вправе упустить ни малейшей возможности, чтобы разгадать это дело, даже самой маловероятной, и если вы согласны со мной, что ваша мачеха невиновна, то, следовательно, виновен кто-то еще.
– И вы думаете, это могла быть мисс Кобб? Ах, ну да, вы же писатель! Тогда, конечно, вам положено всюду видеть интригу. Психологический роман можете выстроить на этой истории, роман с героиней, страдающей от несчастной любви.
– Ну, жизнь-то, она переплюнет любой роман, – сухо заметил я.
– Ну, если она обезумела, потеряла голову… – помолчав, проговорил он. – Но вообще-то как-то не верится, чтобы она могла… Впрочем, если припомнить вот что… Айрин как-то прислала мне письмо, уже после того как я уехал. Письма этого у меня нет, но я очень хорошо его помню. Она как-то прознала, что Виола передала мне некоторую сумму, и написала, что, уехав, я сделал ситуацию невыносимой. Раз уж я решился жить самостоятельно, написала она, то тогда по меньшей мере не должен брать денег отца. Он, дескать, в отчаянии и запретил ей видеться со мной, Виоле запретил то есть. Совершенно истерическое письмо. Она не могла не знать, какое воздействие оно на меня окажет.
– Вот именно. Интересно все-таки, был ли у нее этот ключ.
– Да если и был, сейчас она наверняка уже вернула его на место. Ведь на следующее утро она буквально вломилась в дом! Виола мне об этом рассказывала. А что, вполне в характере роли. Этакая невинная секретарша-энтузиастка… Но как тут что-нибудь доказать?
Я пересказал ему теорию Крука насчет веревки.
– Тут есть еще один нюанс, – сказал Гарри и даже несколько побледнел. – Довольно гнусный нюанс, но, думаю, лучше будет нам с вами его обсудить. Видите ли, в этом письме она высказала предположение, что… что Виола приезжала сюда, движимая иными побуждениями, чем просто привезти деньги или повидаться со мной. Только представьте! В конце концов, я сын ее мужа. Она знала меня с детских лет.
– Мисс Кобб в самом деле так написала?
– Да.
– Эх, жалко, что вы порвали это письмо.
– Жалко? А вы стали бы такое хранить?
Поневоле пришлось согласиться, что вряд ли.
– У меня есть один к вам вопрос, и заранее прошу простить за нескромность. А между вами что, и впрямь никогда не было подобных чувств?
– Никогда! – с самой истовой серьезностью ответил