Роман Ангелины. Фантастический роман о фантастической любви. Сергей Филиппов (Серж Фил)
подставить плечи под плеть?!
Ах, Ангелина, как же ты любима в египетской земле! Всем, всем мил твой образ, но особенно, мне! Ну что без тебя наш мир безликий – пустыня лунная, мираж?! В нём нет ни радости, ни света, есть лишь грусть, обыденность. Как солнца луч в ноябрьской хмури, как пенье вешнее синиц, как штиль в финале грозной бури – свет глаз твоих и взмах ресниц!
О, Боже, простите, я впал в плен дурмана! Но что поделать, коли мне так близка и дорога моя героиня! Мне иногда кажется, что это я, а не Роман схожу с ума от любви к ней! И только поэтому я говорю словами его, моего бедного поэта!
V
Нуби тенью скользнула в будуар принцессы.
– Ну, как? Ты всё узнала? – юная царевна устремила взгляд на служанку, и в глазах её затрепетало нетерпеливое волнение.
– Да, госпожа.
– Так не молчи, говори скорее!
– У всех подруг я расспросила о нём и теперь его вижу, как живого! Он так хорош, что тех, кто в него не влюбился, в столице почти не осталось!
Глаза Нуби полыхали чёрным огнём восторга, а грудь высоко взлетала. Голос стал резок и высок, и слова слетали с уст, подобно звонким медным цепочкам, что переплелись на локотках девушки. Языку же был явно мал домик рта, и он ежесекундно высовывался, смачивая сухие губы, отчего они, повлажнев, блистали. И вновь с этих повлажневших губ просыпались слова восторга:
– Ах, как он красив, высок и строен! Не по-египетски учтив! Не докучлив он, не нагловат, но в речах – жарок и неспокоен! И сыплет он рифмами, как туча косым живительным дождём! Его стих ладен и страстен, в нём есть всё: и жар души, и мыслей круча, и красота узора слов!
Ангелина впитывала в себя каждое слово так жадно, будто от этого зависела её жизнь. Да ведь так, по сути, и было! Конечно, это он! Это он, её любимый! Кто ещё мог всколыхнуть стоячее болото Ахетатона?! Только его таланту под силу это!
– А все знатные дамы, – особо, юные, – просто пленены изысканным слогом поэта! – Продолжала меж тем Нуби. – И многие разделяют его дерзость к властям и богам. Кстати, именно за это он и брошен в темницу!
Ангелина не сразу поняла значение последних слов, но, осознав их, похолодела. Она рывком поднялась с кресла и вонзила в служанку яростный взгляд:
– Как брошен? Кем? Да ты в уме ли?!
Прежний восторг слетел с личика Нуби, а на его место по-хозяйски поместился испуг:
– Я, госпожа, не виновата!
– Я не виню тебя ни в чём. Говори, что случилось.
– Узнала я, что на днях примчался оскорблённый номарх – друг твоего папочки – и потребовал, чтобы поэта бросили в тюрьму. Он, дескать, враг Египта, предатель и самый большой злодей и развратник!
– Но почему?!
– Да говорят, что тот поэт так ославил в стихах номарха, что над ним смеялись даже рабы!
– И что же папа?
– Он поддержал своего друга, ведь от поэта досталось