Роман Ангелины. Фантастический роман о фантастической любви. Сергей Филиппов (Серж Фил)
вот-вот концы отдашь! – Ванда прищурилась, и от этого её взгляд стал менее красивым и заблистал жестокостью. – Очень хочется стать святым? Не получится, поверь мне!
Роман ничего не ответил, но голова его дёрнулась, словно щеку обожгла смачная пощёчина. А Ванда вновь приветливо улыбнулась и указала рукой в глубь дома:
– И всё же заходи, если не передумал просить у меня совета.
Роман вошёл в жилище и присел на табурет перед огромным чёрным столом. Стол этот был таким древним, что вполне мог служить мебелью ещё Адаму и Еве, когда их выдворили из райских апартаментов за страстные занятия любовью.
– Вот, испей-ка, – поставила Ванда перед Романом большую керамическую кружку, – это мой квасок, энергетический!
Роман с подозрением покосился на посудину, но хозяйка, присев за стол рядом с ним, властно произнесла:
– Пей, не бойся, и тебе станет легче.
Невероятно, но несколько глотков прохладного и очень ароматного напитка вернули Роману способность мыслить и рассуждать логически.
– Я расскажу тебе, Ванда, всё с самого начала.
– Нет, Роман, это я тебе всё расскажу. Жил ты, не тужил, стихи пописывал, пером поскрипывал, книжонки почитывал, прожить лёгкую жизнь рассчитывал! Да не тут-то было! Свалилась снегом на голову девчоночка-красоточка, и закружилась головушка, и забухало сердечко, и пересох ротик, и заслезились глазки! И вот, подумал ты, пришла любовь-кручина безответная! Ан нет, а девчоночка-красоточка и сама тебя полюбила, да как! А ты взял, да и забил свою головушку всякою дребеденью о губительности возраста в любви! Всё это, пиит мой, я знаю. Но я ещё знаю то, чего ты знать не желаешь. Девчоночка-то эта действительно тебя любит, и страсть её куда твоей жарче, а решимость – прочнее!
Ванда умолкла, а чувства, переполнявшие её, раскрасили смуглые щёки алыми полосками. Пышная, безукоризненно правильная грудь живописно вздымалась под расшитым сарафаном, и Роман невольно залюбовался ею:
– Красивая ты, Ванда!
– Неужели? – зло выгнула она бровь. – Что-то раньше ты этого не замечал!
Роман не ответил на упрёк, он схватил кружку обеими руками и жадно прильнул к ней.
– Люби её, Роман, люби и ничего не бойся!
Поэт, осушив посудину, отставил её к краю стола и спокойно, почти холодно отчеканил:
– Вот видишь, Ванда, не всё ты знаешь, хоть и колдунья. Не за советом я пришёл к тебе. Мне нужно ТО средство!
– Ну почему ты такой упрямый?! Кому ты хочешь сделать лучше? Ты губишь себя, и её ты хочешь погубить?!
– Нет, я всё решил, и доказывать мне что-либо глупо. А она… Она просто ребёнок, это у неё всё возрастное, оно быстро пройдёт. А у меня не пройдёт никогда. Жить же с этим я не смогу.
– А ты хоть представляешь, что ты хочешь с собою сделать?
– Да, я представляю. Память моя умрёт, и я начну всё с чистого листа.
– Как просто ты рассуждаешь! – Красотка всплеснула руками и звонко хлопнула ладонями по своим