Розы для Магистра. Роман для взрослых. Владимир Алексеевич Козлов
понял, что это её собственным творчеством украшены стены прихожей:
– Нравиться? – спросила она, заметив, что он внимательно рассматривает её картины.
– Я не силён в живописи, но хочу сказать тебе, что меня дилетанта твои картины в целом впечатляют! Красиво и понятливо!
– Это называется импрессионизм, – объяснила она.
– А Царица тоже такие картины пишет? – спросил он.
– Нет у неё сплошная абстракция и мне её картины не понятны, так – же как и знаменитого Малевича. Я писала всё это с натуры. Ездила в Вологодскую область, – в Пскове тоже была, и другие регионы посетила. Каждая картина это моя географическая история.
– Никогда бы не подумал, что ты женщина, можно сказать складская богиня фабрики и вдруг творческая натура, – сказал он, особо подчеркнув слово, богиня. – А почему ты маслом не пишешь? – спросил он.
– Не люблю масло. Картина, написанная маслом, на глаза давят в маленьком помещении, а акварель живость придает и радует глаз. Я писала для своего удовольствия и раздаривала всем свои работы.
Она сняла с себя плащ и, повесив его на вешалку, прислонила свою ладонь к его спине.
– Ну, всё ознакомился с галерей? – спросила она, – теперь проходи в комнату, но не падай в обморок, когда посмотришь на потолок. Это не я делала, а Царица. Мне самой не нравится, но я его менять не хочу, чтобы её не обидеть, хоть она у меня не была уже давненько. Недели две не заходила.
Он вошёл в комнату и обомлел.
Увидав потолок, когда Симочка в зашторенной квартире включила свет, у него непроизвольно задёргался глаз от восторга. По белому потолку были нанесены коричневые квадраты, которые были похожи на тюремные решётки, а ближе к люстре сидели две золотистые птицы похожие на голубей, отвернувшись от ламп люстры. И создавалось впечатление, что эти птицы рвутся из этих решёток к свету, но яркий свет им слепит глаза.
– Странная тематика, – восхищённо сказал он, – но до того здорово выполнено. Вот это Наталья Дмитриевна, ну она дала. Не ожидал от неё такого порыва.
– Тебе нравится?
– Я просто поражён, что она способна творить такие вещи и у меня возник моментально к ней человеческий интерес. Наверняка она женщина загадка, как и ты, была для меня, пока я не отведал сегодня твоего пирога с осетриной.
– Не хочешь ли ты сказать, что я тебе уже не интересна?
– Что ты прелесть моя, я и подумать об этом не могу. Но волю своим чувствам я кажется, сегодня дам до предела.
– Тогда присаживайся пока, а я пойду на кухню, приготовлю, что ни – будь лёгкое.
Анатолий Романович снял пиджак с себя и галстук, расстегнув до середины пуговицы на рубашке, чтобы была видна его грудь.
«Этой женщине нужно обязательно счастье, – подумал он, – и я ей помогу в этом. Долго со своей подчинённой нельзя быть в близости иначе рухнет вся работа, лучше надо, как можно быстрее подобраться к телу Царицы. Этот потолок