Круг Вечности. Реставратор. Е. Лефи
кажется, её легче заново нарисовать, так как ты видишь, – опять отвлек меня Алексий. – Все равно ценности за ней никакой нет.
– Да нет, фмысл не в этом, – отмахнулся я, стараясь не терять воспоминание о ней и свой настрой.
Леша, был самым странным из моих знакомых. Бывший журналист, подающий большие надежды не переехал в Москву, Питер или хотя бы Киев, а остался жить в Одессе, в «Жемчужине у моря», причем переквалифицировавшись в священника. Спасибо, что не монаха.
Но при этом, он совершенно не похож ни на одного из моих знакомых священников – Лёша активен, умен, иногда даже агрессивен, фанатично спортивен, из-за чего выглядит устрашающей грудой мышц в рясе, а не священнослужителем, но при этом абсолютно и истинно верующий человек. Гораздо более верующий, чем многие другие священники, с которыми мне приходилось сталкиваться.
Алексий – сплошное сочетание несочетаемого и возможно, именно это меня в нем и привлекло – странность. Лучший друг нищего художника и вечно неудачливой модели живущих «в грехе», то бишь без брака – два метра и сто десять килограмм чистого православия.
Я дернулся, когда услышал хлопанье дверью и понял, что уже позабыл образ Настасьи. Влетевшая в мастерскую Вера разбудила уже дремавшего с открытыми глазами Лешу, шурша рядом с его ухом многочисленными пакетами.
– Когда я вас уже венчать то буду? – вместо приветствия спросил он у Веры.
– А я знала, что ты не просто так тут ошиваешься: сначала венчать будешь, потом крестить десяток детей, а после всех нас хоронить – ищешь постоянных клиентов, да? – съехидничала она и я прыснул. Леша не обиделся к его чести, а просто покачал головой и, завидев пакеты спросил:
– Это что?
– Одежда для фотосессии, – хвастливо заявила она.
– Стоп, что? – я окончательно выронил кисть и мысленно чертыхнулся. – А где предыдущие фотографии?
– Ой, – она махнула рукой. – Там какая-то накладка, везде лицо засвечено. Вообще на каждом фото. Но! Меня прямо на улице остановил этот человек… агент. Сказал, что я божественна и просто обязана попробоваться к ним. Ты рад?
– В восторге, – мрачно ответил я и обернулся на портрет. Настасья сейчас радовала меня более чем Вера.
– Ну, понятно, – услышал недовольный голос последней.
– А в чем спор? – встрял Леша.
– Неважно, – отмахнулся я, и понадеялся, что разговор будет окончен, а я вернусь к картине.
– Ой, Лёш, он у нас провидец, он у нас Нострадамус, – завелась Вера. – И заявил мне, что меня убьет фотограф, к которому я приду. Якобы увидел это во сне. – Я закатил глаза. Сейчас меня начнет отчитывать священник за веру во сны, за недоверие к женщине и закончит агитацией венчания. Но отец Алексий меня удивил.
– А ты часто видишь вещие сны?
– Я других не вижу. Все что я видел, когда-либо сбывается, рано или поздно, – ответил и я глубоко выдохнул. Теперь об этом знал