У мира на пиру. Феликс Грек
наконец в моей – твоя ладонь,
Как будто воробей в гнезде орлицы!..
О, май священный! У твоих мадонн
Не нимбы загораются, а лица!
Весна пришла – лукава и нежна,
Нам по душе пришлись её порядки!..
Над нами – голубая глубина,
А с нами ночи – песенны и кратки!
«Зачем мы из разных эпох…»
Зачем мы из разных эпох,
Из разных веков и созвездий?
К чему сожаления вздох
О том, что не встретились прежде?
В том «прежде», наверно, тебя
Ещё пеленали, лелея,
А я уж терзался, любя,
Горя, полыхая и тлея!
Не нужен ни год, ни число,
Нет в датах ни смысла, ни проку!..
Давай всем столетьям назло
Свою установим эпоху!
«Мы сблизились быстро и смело…»
Мы сблизились быстро и смело,
Как будто бы знались давно.
Чья высшая воля слетела
В открытое наше окно?
За что нам такая награда, —
Без долгих свиданий и мук
Нам было достаточно взгляда,
Улыбки, пожатия рук!
Пусть люди не судят нас строго
(Ведь толки людские грубы!).
Мы сами – всесильные боги,
Владыки упрямой судьбы!
«Хотите знать итог…»
Хотите знать итог?
Все выводы готовы:
Поэт – не автор строк.
Любовь – владыка слова!
Она диктует нам
Слова особой силы.
Она нас вводит в храм
Нетленного светила.
Она добавит прыть,
Коль малодушен с детства,
Прикажет покорить
Вершины Эвереста.
И вдруг, как в вещем сне,
Чтоб досыта потрафить,
Подарит щедро мне
Букет лучей-метафор!
Есть у любви черта —
Ей скорлупа враждебна,
Важна ей широта,
Ей по сердцу безбрежность.
Ей свойственно весь мир
Держать в своих объятьях.
Кто скажет: «Это миф!» —
Тому не верьте, братья!
Прощай, двадцатый век!
Двадцатый век… Ещё бездомней, Ещё страшнее жизни мгла (Ещё чернее и огромней Тень Люциферова крыла!).
Обращение к поэту
Встань! Пробудись! Подними задремавшее веко, —
Совесть поэта глухими ночами не спит:
Боль – ключевые проблемы двадцатого века —
Войны, компьютер, репрессии, атом и СПИД!
Век изваял тебя с тщаньем, любовью, терпеньем,
Ты – средоточье пороков его и побед.
Слушай, поэт, заплати ему дань откровеньем, —
Пусть рассуждает досужий: где – правда, где – бред!
Как всё вместить, оценить, пережить и усвоить?
Как не согнуться под тяжестью новых лавин?
Можно ль смотреть равнодушно, как гибнет живое,
И процедить с неохотой: «Ну что ж! Се ля