Карибский брак. Элис Хоффман
должны понимать, что это значит, – сказала она.
И тут меня осенило. Я вспомнила ночи, проведенные с мужем, и первую мадам Пети, умершую от родильной горячки. И еще я подумала о своем кузене, который ни разу не бросил взгляд на карту Парижа, но будет скоро жить там и с тоской смотреть из окна на дождь.
– Говорят, если тебе стало плохо утром, то родится девочка, а если вечером – мальчик, – сказала Розалия. – У вас будет мальчик, это точно.
– Но я не хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом, пока я не уверена.
– А я вот уверена.
– А я – нет.
Хорошо еще, что матери сегодня не понадобилось, чтобы Жестина прислуживала за обедом, и благодаря этому моя подруга не услышала горькую новость об Аароне. Я направилась в расположенную во дворе кухню, чтобы найти Адель. Она часто сидела рядом с розовым кустом, выписанным папой из Франции. Мама не любила розы, считая их слишком кричащими и безвкусными, и не ухаживала за кустом. Адель же, как я знала, тайно поливала его – может быть, назло моей матери. Когда я пришла на кухню, оказалось, что Адель в этот вечер не приходила. Вместо нее готовить обед наняли какую-то неизвестную мне женщину.
– Адель заболела? – спросила я. – А завтра она придет?
– Меня наняли для работы, и я ничего не знаю! – вскинула руки кухарка.
Я прошла в спальню, где спали дети, и легла рядом с ними. Закрыв глаза и слушая их дыхание, я немного успокоилась. Но вскоре заглянула Розалия – пора было идти домой. Взяв Ханну на руки, я пошла за Розалией по коридору. Мальчики, полусонные и разомлевшие от жары, еле тащились, прижимаясь к ней. Прощаясь с мамой, я спросила, где Адель.
– Не знаю, – пожала она плечами. – В доме ее нет.
Последовали несколько дней со шквальным ветром и дождем, как часто бывает в сентябре. Погода весь месяц была ужасной, а под конец налетел небывалый ураган. Муж ночевал в конторе, так как беспокоился о наших судах в море. Возможно, это было и к лучшему – я никак не могла простить ему, что он выступил против меня заодно с отцом. Пока его не было, я постаралась устроить детям как можно более веселую жизнь. Мы играли, прятались под кроватями и в шкафах, запускали птиц, сделанных из бумаги. У нас были длинные стручки с «пламенеющих» деревьев, высушенные нами на солнце, и мы дудели в них, используя вместо музыкальных инструментов. Я с удовольствием снова почувствовала себя ребенком, но долго пребывать в таком состоянии было нельзя. Ветер завывал, ставни на всех окнах приходилось держать запертыми. Впоследствии я взяла тетрадь с сочиненными мною историями и написала сказку про то, как ураган подхватил пасущихся на лугу коз и овец и перенес их на другой конец острова, где они продолжали жевать свой корм. А потом написала историю о женщине с Луны, которая пыталась туда вернуться, но ураганный ветер поднимал ее только до верхушек деревьев. Когда мы оказались в эпицентре урагана, наступила странная тишина, которая была даже страшнее, чем вой ветра. Мне пришло в голову, что, может быть, это Бог повис над нами и видит нашу любовь и наши страхи. Мы легли спать все вместе, включая