Ассы – в массы. Миша Бастер
их картины стали продаваться. И тут мы узнаем, что респонденты и менеджеры «Дойче Банка», скупающие по миру все проявления авангардной культуры, собираются в «Детский сад». По большому счету, Энди Уорхоллу можно памятник на российской земле поставить, небольшой, за особый вклад и поддержку русского авангарда советского периода. Именно он в своем интервью упомянул всех наших людей и впервые показал их работы. До этого иностранцы могли судить об искусстве только по эмигрантам типа Шемякина или по тому, что им предлагали корыстные советские кураторы. То есть понятно что. А здесь случился информационный прорыв. После приезда мы узнали от менеджеров банка о том, как их прихватывали на корню новые кураторы, поили-кормили и возвращали обратно, приговаривая в дорогу: мол, приезжайте еще – может, к тому времени у нас что-нибудь появится…
А пока есть иконы, матрешки, бабы. То есть откровенно вредили. Когда в Советский Союз приехал умирающий от рака простаты, но отказавшийся оперироваться, Фрэнк Заппа, готовый помочь любым авангардным музыкантам и аппаратурой и деньгами, так как считал себя обязанным идеям именно русскому авангарду и России… то был перехвачен Стасом Наминым. И тот, как тут часто и бывало, втюхал Заппе все, что было под рукой, и отправил Фрэнка спокойно умирать на родину. Должны быть такие фотографии. Но хорошо, что подписались помогать Дэвид Боуи и Брайн Ино – хотя бы питерским музыкантам они успели помочь.
М.Б. А сейчас, думаешь, по-другому? По-моему, так было всегда: каждый певец своего болота, к тому же художники с музыкантами и остальными не особо пересекаемы. Примерно такая же ситуация была во время приезда «Ирвин» в Москву в конце восьмидесятых, когда многие мечтали чтобы «Лайбах» выступил здесь. Их привезли, сделали квартирные выставки и они укатили с кем-то в мировой тур, не успев пересечься с местными музыкальными кластерами. В результате «Лайбах» прозвучал здесь гораздо позднее.
Г.А. Да, это было и сейчас продолжается. И будет продолжаться из-за местечковой ущербности и зависти, что где-то что-то есть, а под рукой не хватает. И большинство художников вместо того, чтобы спокойно самореализовываться, заискивают: раньше – перед иностранцами, а теперь – перед богатыми жлобами. И когда приехала чуть ли не директор немецкого банка, она в толк не могла взять: как это так, кураторы говорят, что ничего нет, а пресса пишет, что есть?
Однажды к «Детскому саду» подрулило восемь «Волг», я таких в Москве не видел. Прямо с завода и шоферы не меньше полковника. Все фотографы, всем под шестьдесят. И супер-бабуся, чем-то похожая на гоголевского Вия. Ведут. Глаза – лазеры, команды шепотом. А мы уже знали, что они к нам собираются. Пошли с Тимуром, накупили тряпок и нафигачили картин. Совместные работы делались быстро и весело, сделали внутри помещения граффити и стали ждать. А кто-то там наделал псевдоканапе из хлеба и селедки, которые скреплялись спичками. Я тогда еще долго над этим нюансом потешался… Перед бабусей той все на цирлах