Зарисовки. Марина Садыкова
в своих объятиях.
Но… ненадолго. Сон растворяется в ночи, оставляя после себя бешеную чечетку сердца и… счастье.
Несказанные слова
Здравствуй. Как дела? – такие простые слова, такие знакомые. Как хотелось спросить о здоровье, о жизни, но… не спросила. И любимым не назвала. Побоялась, что не поймет, что проклянет.
О чем думала, мечтала – все это пепел. А жизнь – идет. Время лечит. Вот лизнет своим язычком эту саднящую рану, и боль уйдет. А пока… на столике его фотография в золотистой рамке. Где он молчаливо взирает, где он такой родной, любимый.
Кошмар наяву
Это как кошмар. Тяжелый, дурманящий, неправдо-подобный.
Свет. Яркий, режущий глаза, свет ламп, проносящихся, как в бреду. Стены. Голые, белые, безжизненные. Все слепит. Все обдает покоем. Холодным, мертвым.
А впереди – пустота. Какой невыносимо длинный коридор. И свет… и стены…
Как обжигают эти воспоминания… Почему они так живы? Кто разрушит их тягостное давление?
Кто в силах помочь? Когда те, что сотворили с ребенком такое, предстанут пред судом? Беспощаднейшим судом – времени и совести?
Неужели только с приходом вечности настигнет их расплата, и снизойдет, как благословение, забытье?
Светлой памяти Юрия Барабаша посвящается
1
Она любила. Очень сильно, искренне. Так, как не любила больше никого. Любила, хотя знала, что ее любовь – это время. Любовь, ставшая пеплом, крик, отчаянный крик к тому, кто не может ответить. К тому, кто забрал ее страданья, испил вместе с нею боль, тоску и одиночество. И вернул ей покой. Вернул ей себя.
Только ему она верила. И его песням. В них – был весь он. И голос, его голос, как она его любила! И в этой любви она вновь воскресла, как много лет назад. И верила, что отныне все будет хорошо. И благодарила судьбу за эту надежду. Да будет благословенна его память.
2
Она была, как во сне, укутанная его голосом, его любовью. Сколько раз она слушала эту песню? Десять? Двадцать? Сто? Неважно. Но снова и снова она слушала и верила, что он придет, прилетит. Его слова отдавались в ее душе эхом: «Только ты позови поздней ночью ли днем, не скажу о любви, не спрошу ни о чем. Просто я подниму тебя к дальней звезде…» И она звала. И плакала. Плакала, когда не могла больше терпеть боли: «Город горьких минут за мгновенье сожжешь». Этим городом стала для нее память. Как она беспощадна, как больно жалит, ранит. Как хотелось кричать, но она молчала. И только очищающие слезы смывали ее боль, унося к счастливой звезде.
Все как всегда
Кто-то опять пошутил. Глупо, невпопад. Ничего не меняется.
Как она устала. Устала от бессмысленных разговоров, от бесцельных метаний. Устала ждать. Мучить себя вопросами: «Как он там? Все ли у него в порядке?» Никто не ответит. И даже близкие друзья не смогут дать ответа. Бесполезно.
Опять те же шутки. Неужели это смешно? Она снова погрузилась в свои невеселые думы. Сколько времени прошло