Поваляем дурака, Америка?. Максим Шахов
на расстоянии более двухсот километров.
Фидель Кастро, теперь уже в далеком 1994 году, не ошибся. Уго Чавес принял у него эстафету антиамериканизма. При этом у Чавеса была нефть. Та, что уже добывалась. И та, которая пока что была спрятана в труднодоступных районах Гвианского нагорья. А там ее было достаточно, чтобы реализовать все самые далекоидущие планы пожизненного президента Венесуэлы.
В результате вопрос стоял уже о влиянии США в регионе. Чавес стал врагом США номер один. И у Америки просто не было другого выхода, как устранить мятежного десантника физически…
12
Венесуэла, Каракас, площадь перед Национальным театром
– …Короче, «лесные» индейцы – это сохранившие традиционный уклад жизни и погрязшие в многоженстве остатки племен араваков, – подвел черту под философским отступлением Пащенко Логинов. – На каком языке они разговаривают?
– На одиннадцати основных и сотне их производных. И ни один из них к европейским не имеет никакого отношения.
– Здорово, – сказал Логинов и быстро посмотрел на часы. – Тогда мне нужен толковый переводчик.
– Шутишь?
– Нет. Причем до часу, чтобы он мог вылететь со мной в Пуэрто-Аякучо.
Пащенко посмотрел на Логинова и провел по еще больше взмокшему от опилочного чая лбу ладонью.
– Вообще-то у нас в торгпредстве есть один толмач. Всеми одиннадцатью языками он не владеет, но половиной точно. Только…
– Только что?
– Только он тошнотный до ужаса, я бы на твоем месте…
– Переживу! – быстро сказал Логинов, склоняясь над остатками мяса. – Попроси счет!
Пащенко снова провел рукой по лбу и покачал головой:
– Он не поедет, Логинов.
– Это почему?
– По состоянию здоровья…
– Инвалид, что ли?
– Да нет, но…
– Тогда поедет. Как миленький. Ты счет попросил?
– Его врач посольский отмажет. Они оба сдвинутые, на шахматах…
– Я их быстро вылечу. Обоих, – серьезно сказал Виктор, подняв голову.
Пащенко внимательно посмотрел в его глаза и повернулся в сторону официанта, чтобы попросить счет.
13
США, Лэнгли
Телефонный звонок резанул по нервам, заставив Джека Мейера вздрогнуть. Очнувшись, он с удивлением обнаружил, что стоит у прикроватной тумбочки, держа в руке стакан с мартелем, бездумно таращась на фото Кэррол и размышляя об этом проклятом десантнике Чавесе.
– Черт! – тряхнул головой Мейер, потянувшись к телефону.
Он слишком переработался. С Чавесом нужно было кончать, иначе Джек рисковал в очень скором времени повторить подвиг первого министра обороны США Джеймса Винсента Форрестола, который в разгар «холодной войны» выбросился из окна с криком «Русские идут!», только с другим текстом.
– Алло! – проговорил Джек в трубку.
– Мистер