Офис. Простая жизнь… и какие подводные камни она может таить для тех, кто к ней не привык. Анна Александровна Чайковская
взгляд немигающий.
– Я завтра никуда не иду.
Иван Сергеич досадливо поморщился. Он явно был уверен, что сопротивление дочери давно сломил.
А Юля все шла в атаку, перла как танк, не успевая даже перевести дыхание. Если она его сегодня вечером не уломает, то кранты! С завтрашнего утра – здравствуй ранний подъем и задрипанный офис в спальном районе.
– Не пойду и все. И ничего ты мне не сделаешь. Хочешь, чтобы я работала? Да не вопрос! Вон готовых бизнесов на продажу – как грязи! Купи мне какой-нибудь, а, папочка? Я даже не стану требовать что-то слишком крутое. Так, салон красоты, магазинчик, на первое время сойдет. А ходить на кого-то горбатиться я не буду. Слышишь – НЕ БУДУ! И никто бы на моем месте не пошел! Получать меньше собственной домработницы! Да это абсурд просто!
– Все сказала?
(Спокойный, сволочь, как удав. Ничем его не проймешь. Но Юля знает: в таком состоянии он особенно опасен. Уж лучше бы орал, стучал, пускал пену изо рта. Ну что ж…)
– Так вот. А теперь, Юлия Ивановна, слушай сюда. Никаких готовых бизнесов тебе никто покупать не станет. Захочешь – сама заработаешь и купишь. И ничего на тебя с неба сыпаться не будет, заруби себе это на носу. Далее. Хочешь бизнес? А ты узнай-ка сначала цену деньгам, опыта наберись, прочувствуй на своей, так сказать, шкуре, каково это – работать, вкалывать, как деньги достаются, да-а-а… А покупать соплячке бизнес, чтобы она его потом профукала? Я еще из ума не выжил.
– Да… Да ты… Я просто…
– Что, доча? Нечего возразить-то? Нечего. А значит, завтра пойдешь и как штык чтобы…
– А не пойду. Вот не пойду и все!
– Вот ты как заговорила. Значит так, Юлька. Одна у меня дома уже досиделась, допилась до белой горячки, прости господи. Все от лени, все от безделья. Угробила себя, тебе психику искалечила…
– Да заткнись ты! Будешь ты еще на маму рот раскрывать! Ты, ты ее довел до такого состояния, и никто другой! Да ты сам пьешь, как не знаю кто, каждый вечер с бутылкой сидишь! Будешь ты еще говорить!
Как пишут в бульварных романах – и не один мускул не дрогнул на его лице. Иван Сергеич и бровью не повел, зря что ли столько лет держит весь Сибирск в ежовых рукавицах… Встал, подошел к дочери с выражением лица вполне даже добродушным.
– Вискарем меня, значит, доча, попрекаешь? Что-то ты борзая стала не по годам. Никакого уважения к старшим. На вот, охолони немного.
Господи! Юля даже не сразу сообразила, что именно произошло. Противные струи какой-то жидкости потекли по спине, полупрозрачная блузка вмиг намокла и прилипла к лопаткам. Стало жутко холодно и неуютно. Этот старый упырь вылил ей за шиворот практически полный бокал виски! Со льдом, между прочим!
– Ну что, остыла? А теперь ступай. И чтоб завтра – как штык! А не пойдешь – все твои карты будут заблокированы, и ключи от машины мне отдашь, как миленькая! Еще вопросы?
В голосе Ивана Сергеича уже звучал неподдельный лязг металла, и Юля предпочла ретироваться наверх.
***
(Тайна