Цель номер один. План оккупации России. Михаил Антонов
лозунги: «Сколько времени мы будем еще молиться на русских!» При этом подобные идеи высказывают не только оппозиционеры, но нередко и высокопоставленные правительственные чиновники. Когда приходит время просить денег у России, эти деятели предстают как самые верные ее друзья. Когда же нужно подыграть оппозиции, чтобы не стать изгоями, их риторика резко меняется. Сама Отумбаева – сторонница демократических ценностей в их западном понимании, но она заявляет о необходимости дружеских отношений между Киргизией и Россией.
Тут, пожалуй, стоит сделать одно очень важное и даже шокирующее отступление, которое можно было бы сделать еще в главе, посвященной Казахстану. Но в главе про Киргизию оно даже более уместно.
Дело в том, что типологически центральноазиатские кочевые общества… ближе к европейским, чем даже, скажем, российское!
В традициях степняков были и парламентская демократия (курултаи), и выборность глав государств (султанов, которых ошибочно считают монархами, хотя на самом деле они были президентами). А также свобода слова (в плане традиции неприкосновенности акынов), гласный суд, а у казахов – даже… избирательное право для женщин (на местных выборах)! Одним словом, если сделать скидку на средневековую специфику, – просто готовый образец для демократий мира!
И если демократический уклад казахов смазывается уже оформляющейся государственностью имперского типа, то таковой у киргизов можно увидеть в достаточно чистом виде. Вот почему лидером Кыргызстана оказался не «партийный бай», а демократически избранный скромный профессор – это вполне в духе традиций степняков. Да и бессменный президент Казахстана не воспринимается в мире каким-то диктатором – видимо, настолько сильно проступает сквозь его действия настоящая демократическая традиция казахов, которую невозможно подделать.
Понимаю, что такое отступление вызовет шок у части читателей: да неужели эти степняки большие европейцы, чем мы, родимые?! Но это всего лишь следствие длительной дрессировки умов российского истеблишмента. Плюс поверхностное отождествление деспотических порядков, скажем, в Узбекистане со степными, что тоже является в общем-то продуктом пренебрежительного восприятия «традиций туземцев»: дескать, все они там одинаковы, только названиями отличаются. Для многих, увы, тезис о «большей европейскости» степных обществ лишает их возможности свысока поглядывать на своих юго-восточных соседей – дескать, пусть нам еще до «полной демократии» далеко, но им-то еще дальше! Порой в прессе приходится встречать иронически-риторические вопросы: что же это, или в Казахстане больше демократии, чем в России? (Предполагается: абсурд.) А один высокопоставленный умник даже увидел в разгуле киргизской толпы во время переворота… признаки «восточной деспотии»! Словом, тот комплекс, который Ф. Кривин выразил словами: «…читая это, лилипуты вырастают в собственных глазах».
Это одна сторона вопроса. Но естественно возникает и другая. А если степные общества