Взорвать Манхэттен. Андрей Молчанов
он. – Ридикюль твой свистнули, представляешь? А там же деньги…
– Ага, хрен кто угадал! Я их сразу в трусы в туалете запрятала, мало ли что… – И Лора покровительственно рассмеялась. Затем с болезненным вздохом потрогала повязку на голове. – Надо же, как все получилась… – промолвила сокрушенно. – А этот грузин очень волновался, я помню…
– Конечно, бабки отдал, а тебе – каюк, разволнуешься! – подтвердил Жуков.
– Ему уже горевать поздно, поезд ушел, – загадочно сообщила Лора.
– Ты мне когда мои бабки вернешь?! – с напором вопросил Юра.
– Это на адвоката… – вполне серьезно объяснила Лариса. – Это неприкосновенно.
– Какой еще адвокат! – Жуков подпрыгнул на матраце. – Мне-то ты чего втираешь!
– В данном случае дело ведет адвокат, – мерно и убежденно произнесла супруга. – С Вахтангом я шутить не буду. Сам знаешь… – Тон ее приобрел доверительный оттенок. – Грузинская мафия, сплошные воры в законе…
– Он же прокурор!
– Тем более.
– Вот ща влезу тебе в трусы… Там бабки, да?!
– Там сам знаешь, что, – равнодушно сообщила Лора. – Ну, влезай, влезай, коли охота…
– Уже заныкала! – с горьким укором молвил Жуков.
– А как ты думал? Я же не знаю, в каком ты состоянии после вчерашнего…
– Вот ща врежу тебе, и тогда посмотрим на состояние…
– И пойдешь в полицию, – холодно сообщила Лора. – А потом – в Москву! – Добавила с угрозой: – Хочешь? Прямо сейчас устрою…
– Даю два дня, – сказал Жуков устало. – Океан рядом… – Многозначительно кивнул на окно, за которым занимался солнечно-голубой рассвет. – Думай. – И принялся одеваться, пропуская мимо ушей ядовитые реплики, сопровождающие его заявление.
Закрывая входную дверь, он, вытянув шею, заглянул в глубь спальни: Лора уже спала, натянув на себя пухлое одеяло. Виднелся только больничный тюрбан и длинный нос, чутко водящий ноздрями.
Юра сплюнул и, горя безысходным чувством мести, отправился на привычную каторгу.
ГЕНРИ УИТНИ
Большой Босс – удивительное существо. Удивительное прежде всего тем, что, не представляя собой ничего особенного, вызывает у всех безоговорочное почтение и даже сердечную приязнь – хотя – с чего бы? Я знаю его больше десятка лет и к стойким его качествам отношу двуличие, беспримерный цинизм и ледяной расчет, хотя кто из нашего круга лишен подобных достоинств? Но что не отнять от Большого Босса – его обаяние, несомненную эрудицию и умение завораживать своими доводами. Перед тем как уйти в сенат, а затем в правительство, он, как и я, какое-то время трудился в ЦРУ, где заслужил репутацию блестящего аналитика, и сам всякий раз это подчеркивает, однако лично я к подобному утверждению отношусь с немалым сомнением. Но сомнение придерживаю при себе, позволяя в отношении босса определения исключительно превосходной степени, как все из нашего окружения. То ли члены нашего кружка, то бишь Совета, осторожничают в боязни ляпнуть крамолу, а то ли и в самом деле уверились в его