После бала. Энтон Дисклофани
вселенной. Попав на его территорию, ты оказываешься на захватывающей и бесконечной земле.
Мне было двадцать пять, у меня был маленький сын, и я проводила дни, посвящая их дому и друзьям. В общем, я исполняла роль молодой богатой домохозяйки. Женщины в Ривер-Оукс в основном все были домохозяйками. Ну а чем еще мы могли заняться? Я была членом Ривер-Оукского клуба садовников, Хьюстонской юношеской лиги и женского книжного клуба. Джоан тоже, но все это не было ей интересно, поэтому она редко появлялась на встречах. Никто и не думал о том, чтобы лишить ее членства. Она была дочерью Мэри Фортиер, а Мэри была главой Ривер-Оукс в свое время. Кстати, я бы тоже устроила большой скандал.
Джоан бездельничала на моем диване в коричневом платье-рубашке из прошлой коллекции, с красным пояском на талии. В платье все было не так: слишком велико в плечах, грубая ткань, которая ничего не подчеркивала. У нее не было чувства стиля, когда речь шла об одежде; если мы ходили куда-то по вечерам, то я всегда ее наряжала. Или девушки из «Sakowitz» присылали ей готовые наряды, от обуви и платьев до белья и сережек.
Из нас двоих я всегда одевалась лучше. Даже сегодня, несмотря на то что я только один раз выходила из дому, чтобы посетить встречу Юношеской лиги, на мне была бледно-голубая юбка из тафты по колено, которая колыхалась при ходьбе и струилась от моей талии, как цветок. Надевая красивые вещи, я чувствовала уверенность в себе.
Все, что я сделала, – так это наклонилась и прикоснулась к краю ее рубашки, Джоан тут же закатила глаза.
– Я думаю, ты хочешь предложить распрощаться с этой рубашкой. Можешь отправить ее на кладбище одежды.
Она поставила свой мартини на маленький хромированный столик из стекла, который я купила специально для напитков, сложила руки за головой и потянулась. Движения Джоан были грубоватыми. Ее жесты не были аккуратными. Она оглядела гостиную, но не смотрела на меня. Ей было скучно.
– Где Томми? – неестественно-веселым тоном спросила она, чем совершенно сбила меня с толку. Может, Джоан и не было скучно. Затем я заметила, что ее выразительные карие глаза слегка припухли.
Она увидела, что я пялюсь на нее, и подняла брови.
– Что? У меня в зубах застряла курица? Я сегодня снова ела энчиладос с курицей у Феликса. С салом. Очень скоро я и сама стану энчиладос… – Она умолкла и начала теребить свое колено.
– У тебя все в порядке?
– Ты уверена, что больше не осталось тортильи? – спросила она, будто пошутив. Она разомкнула губы, обнажив ровные белоснежные зубы. На секунду я забыла, о чем меня спрашивала Джоан, и то, о чем ее спрашивала я.
– Томми? – снова спросила она.
Я позвала Марию. Она появилась через секунду с маленьким темноволосым Томми на руках. Мария была нашей горничной, но и помогала с Томми. Женщины из нашего круга удивлялись, почему я отказываюсь от дополнительной помощи, почему не найму няню для Томми, и хотя я беспокоилась, что они могут подумать, что у меня нет денег на няню для Томми, я не хотела никого нанимать. Я держала Томми