Ученик Удава. Евгений Жироухов
на которой только что буйствовали жёлто-красные поля тюльпанов – и вдруг превратилась в безжизненный песок.
Но Петькин участок в делах шефа приносил основной доход бюджету фирмы. Хотя сам шеф таких показателей вслух не констатировал, и даже, наоборот, утверждал, что незаменимых не бывает. Однако, как-то раз убедился в обратном, поставив параллельно в Петькиной степи ещё одну бригаду под бригадирством лысого Толяна. Четыреста процентов выигрыша от вложенного капитала не получилось – получилось чуть-чуть покрыть рентабельность эксперимента.
Шеф тогда, после своих подсчётов на обрывках бумаги, посмотрел на Петра, как удав на не подчиняющего гипнозу кролика. «Удав» был не тупой – но что-то не укладывалось привычной схемой в голове «удава». Шеф не верил в честность как существующую категорию в денежных делах. Честность для шефа, как аннигилятор, как клавиша «стереть», для всех его жизненных принципов. Честность для «удава» непонятна – а всё непонятное для «удава» опасно.
Вот когда лысый Толян хвалился каким-нибудь своим финансовым манёвром, в котором он «чисто хитростью» добыл несколько нулей в копилку шефа, тогда шеф благосклонно шлёпал Толяна по лысине и говорил с утробным смешком: «Ой, молодчага!».
Петьке шеф не говорил «Ой, молодчага!» и даже ни разу не хвалил. Но никогда и не орал на него в бешенстве. Когда шеф злился на Петьку за какую-нибудь промашку или самоуправство, он только шипяще молчал, таращил прозрачные глаза и вертел головой.
Глава вторая. Знакомство с Удавом
С шефом жизнь познакомила случайно. Как говорится – пить меньше надо. По пьянке всякий там метаморфоз личности и происходит.
Будучи не очень примерным аспирантом в институте народного хозяйства, именуемый в народе «плешкой», Пётр в тот период своей жизни вымучивал диссертацию под громким заголовком «Хозрасчёт – как рычаг социалистической экономики». Внутри Петькиной души мыслящий свободно экономист называл диссертацию иначе – «Хозрасчёт – как основа экономических отношений».
Какой уж там «рычаг» – так это и половой инстинкт можно назвать рычагом развития цивилизации. Запутавший экономическую логику Адама Смита фантазирующий от безделья Карл Маркс своими «классовыми противоречиями» мог и таблицу умножения Пифагора превратить в манифест пролетариата. Бездельники по жизни, страдающие избытком фантазии от излишков свободного времени, всегда ищут какие-нибудь «противоречия» для оправдания собственной лени. А потом ещё и потомки такого лентяя Гением и Пророком назовут и такого натворят… что у «первоисточника» и фантазии бы не хватило представить «конечный результат».
Иногда, в недолги минуты размышления над диссертацией Петру казалось, что он формулирует и доказывает неминуемую гибель плановой системы экономики социализма, которая возможно уже и до него доказана кем-то там, на «Западе». Возможно такие работы и есть в закрытых фондах научных библиотек, но к которым