Анатомия взрыва. Александр Рогинский
слухом; они оглохли, живя в горах, здесь иначе распределяется звук, скорее услышишь эхо, чем сам голос.
Полковник даже расспрашивать о деле не стал, для него не было такого дела, и он не понимал, как в момент, когда надо спасать тысячи и тысячи людей, из далекого Киева приезжает следователь разбираться с какой-то смертью.
– Знаешь, чего он погиб? – спросил Арутунян, уставившись выпуклыми глазами на Кутепова.
– Потому, что жил в доме, где вместо цемента был песок. Цемент во время стройки разворовали. Потому государственное жилье разрушилось при первом же серьезном толчке, а вот частные дома практически не пострадали; там раствор настоящий, у себя ведь воровать не будешь.
Так что основная причина гибели твоего монтажника, пусть он и уважаемый человек, воровство. Сначала надо отучить людей от этой привычки, а потом вести расследования об убийстве.
Ничего нового полковник Арутунян Максиму Кутепову не сообщил. Можно было и не ехать в далекую командировку да еще в такой момент, если бы Порошков погиб во время землетрясения.
Но он погиб после него и не в типовом пятиэтажном доме, а в том самом частном, который был слеплен на добротном цементном растворе. А то, что он разрушился после повторного землетрясения, не выдерживало никакой другой версии, кроме одной – имитации разрушения, желании скрыть истину.
– Дело простое, написали бы нам бумагу, я послал бы сыщика, мы вмиг бы вам поставили все точки над «і», – сказал в заключение Арутунян.
Странно прозвучала последняя фраза из уст человека, речью своей подчеркивающей принадлежность к определенной национальности. А тут перешел на вассальный разговор, потому и нелепо выглядело. Так, словно приехало высокое начальство, перед которым следовало скрыть явные нарушения в работе. В качестве смягчения был предложен обычный деловой русский язык, который, оказывается, армянин Арутунян неплохо знал.
На миг Кутепову показалось, что армянин Гаспар Арутунян знает и имя преступника, но своих не сдает.
Из этого же текста Максим Кутепов понял, что помогать ему в этом управлении никто не будет. Скорее, наоборот, будут вставлять палки в колеса, ибо, если окажется, что дело вовсе не простое, а с далеко идущими выводами, то как тогда отнестись к главному управлению милиции, которое никак не отнеслось к происшествию, отнеся его в разряд незначительных?
Спитак лежал в развалинах. Трудно было поверить, что эти куски металла, кирпичи, скальные валуны, цементная крошка были когда-то домом, в котором жили люди, по ночам зачинающие детей, которые в этих стенах вырастали, взрослели, создавали семьи, снова по ночам зачинали новых людей…
Когда-нибудь от всего человечества останется нечто подобное, заползла философская мысль в голову Кутепова, стоящего у крепкой стены частного дома, в котором некогда жил Геннадий Яковлевич Порошков.
В Киеве Кутепов провел немало времени, знакомясь с личностью «монтажного волка», как называли Порошкова подчиненные.
Порошков давно занимался проектированием сейсмостойких зданий. Он предложил конструкцию «плавающей коробки». Дом был похож на железобетонный