Золото старых богов. Александр Мазин
подойду? – спросил Ладовлас.
Илья кивнул. Опасности он не чувствовал. Вряд ли этот человек замыслил недоброе. А если и замыслил… Оружия у него нет, это наверняка проверили. Справиться с оружным Ильёй голыми руками… Это надо силёнку иметь как у покойного Сварожича, великана, которого Илья убил этим летом и который перед тем играючи уложил малый десяток дружинников судеревского князя. До великана со Святогорки Ладовлас не дотягивал ни умением, ни статью.
– Так кто ты?
– Вместо Яроша я, – совсем тихо произнёс лесовик. – А ночью пришёл, чтоб не увидал никто. Думал: тишком к тебе проберусь, да вот… – Он мотнул головой в сторону дверей, – заметили.
– Само собой, заметили. – Илья усмехнулся. – Слово для собак в лесу ещё кто знает?
– Сновид знал. И я. Больше никто.
– Допустим. Поесть, выпить хочешь?
– Некогда, господин. Скажу, что надо, и сразу уйду.
«Нет, друже, ты уйдёшь, когда я разрешу», – подумал Илья. Но вслух не сказал. Чтоб не спугнуть.
– Говори! – разрешил он.
– Соловей, – сказал Ладовлас. – Сновид велел выдать его тебе.
– Опоздал. – Илья нахмурился. – Я его уже в Киев отвёз. В клетке.
Неужели не знает?
Знает, как оказалось.
– Соловья ты взял, за что хвала тебе! – Ладовлас поклонился в пояс, коснувшись рукой пола. – Сновид себя убил, чтоб в руки татю не даться. Ты Соловья взял. Жаль не наказал…
– Без меня накажут, – усмехнулся Илья. – Великий князь его ярлу Сигурду отдал, а тот – палачу своему, Хравну. Думаю, Соловушка наш теперь кровью плачет, что я его вместе с дружками не зарезал. Хотя и дружкам его тоже умирать нескучно было. Да ты слыхал, пожалуй.
– Слыхал, – кивнул Ладовлас. – Только зря ты так. Людь тебя теперь как зверя лютого страшится.
– Зато вдругорядь разбойникам помогать поостерегутся.
– А куда им деться? – пожал плечами Ладовлас. – Лихие люди тоже шкуру содрать могут. Но ведь на то они и лихие, а ты – господин. Ты нас оберегать должен.
– Что я должен, а что нет – сам разберусь, – буркнул Илья. – Всё сказал, что хотел?
– Да ничего я ещё не сказал, – проворчал лесовик. – Ты ж слова вставить не даёшь… господин.
– Говори.
– Я и говорю: Соловья нет, но родня его осталась.
– И велика ль? – поинтересовался Илья.
– Шестеро сыновей у него, а дочерей – девять, – ответил Ладовлас. – Но один парень и две последние девки малы ещё. Они от третьей жены. А остальные с оружием управляться горазды, что парни, что девки, и злодеи все поголовно! – произнёс он с ожесточением. – Кровь лить, люд мучить – им в радость. Отец их сызмала убивать учил. И жену свою, которая третья, тоже учил. Он её украл где-то малой совсем. Говорили: знатного она рода. Сначала наложницей сделал, а как сына родила – женой пред богами. Думаю, она теперь стаей и верховодит: соловичами и теми, кто к ним прибился. Кличут её Смертной Хворью, и не зря.
«А я эту Хворь, считай, в руках держал, – с досадой подумал Илья. – Вот же…»
– Изрядный выводок, – процедил он. – И как их