Вяземская Голгофа. Татьяна Беспалова
ароматы одеколона и сидра. Как тут не потерять голову? Не убирая рук с коленей Клавдии, он склонился к груди Ксении. Одно ловкое движение – и кусок студня молниеносно исчез с белой ткани, не оставив на ней ни пятнышка. Летчик сглотнул, облизнулся, но отстраняться не спешил.
– Как же хорошо от тебя пахнет булочкой! – прошептал он. – Ты ведь где-то неподалеку живешь?
– Да, – пискнула Ксения. – Здесь и живу. На Нагорном поселке.
Она растерянно, будто ища поддержки, уставилась на Клавдию, но та о чем-то оживленно разговаривала с женой Анатолия, которая расположилась как раз напротив них.
– Я живу через три дома, и сейчас…
Она осеклась. Ильин отстранился и больше не смотрел на неё. Всё внимание летчика занимала красивая жена полковника Героя Испании. Летчица о чем-то говорила. На её гладко зачесанных, блестящих волосах поигрывали зеленые блики.
– Немцы не могут напасть! Вы не правы, Вероника Аркадьевна!
– Польша, Нидерланды, Люксембург, Франция, наконец. – Мать Клавдии разволновалась не на шутку. – Фашисты бомбят Лондон.
– Дался вам этот Лондон, – тихо сказал кто-то возле двери.
– Какое вам дело до распрей капиталистического мира? – фыркнула Вера. – Немцы – культурная нация. Шиллер, Гёте, Бетховен! Они по-прежнему ценят своих классиков. Верно, Костя?
Когда она повернулась к мужу, положила ладонь на его грудь, Тимофей вскочил с места. Стул с грохотом опрокинулся. Клавдия ахнула.
– Мы были в Германии, – подтвердил полковник. – Общались с немецкими летчиками. Это настоящие люди. Победители.
– Германия не нападет на СССР, – повторила Вера. – Это говорю вам я, жена полковника Кириленко! Я заявляю со всей ответственностью коммуниста – войны с немцами не будет!
Под зеленым абажуром повисло неловкое молчание.
– Ты заговариваешься, Вера! – внезапно рявкнул Тимофей. – Немцы верят Гитлеру больше, чем христианским заповедям. Они поклоняются фюреру, как божеству. Они верят в его мощь, а во имя веры ещё и не то можно сотворить. Они не побоятся. Они нападут, и нападут скоро.
Тимофей кричал. Девушки сидели, смиренно сложив руки на коленках. А под зеленым абажуром внезапно всё изменилось, возникли новые лица. Хозяйка уже не присматривала за ними. Мать Клавдии поднялась, выбежала из комнаты. Кто-то из мужчин – вероятно, сам Генка – последовал за ней. Хлопнула входная дверь. Почему хозяева в разгар веселья выскочили из квартиры? Клавдия тоже поднялась, поспешила в угол, к окну, туда, где стоял патефон. Она недолго перебирала пластинки. Звуки медленного фокстрота подняли гостей на ноги. Кто-то топтался на небольшом пятачке, возле двери. Остальные пошли танцевать в прихожую.
Вернулись хозяева, принесли табуреты. Новых гостей супруги Наметовы посадили между собой. Один из них, восточного вида, смуглый, крупный мужчина, чрезвычайно заинтересовался закуской. Отведав говяжьего языка, закусив прозрачную, рубиновую наливку свекольным салатом, он уставил на Ксению темные с поволокой очи.
– Чья