Воскресение. Лев Николаевич Толстой
ни у кого недостало духа перебить его. Только приказчик, заразившись примером, решился перебить его, чтобы рассказать свою историю.
– Так привыкают другие, – начал он, – что могут сорок капель принимать; у меня родственник…
Но полковник не дал перебить себя и продолжал рассказ о последствиях влияния опиума на жену его шурина.
– Да ведь уже пятый час, господа, – сказал один из присяжных.
– Так как же, господа, – обратился старшина, – признаем виновной без умысла ограбления, и имущества не похищала. Так, что ли?
Петр Герасимович, довольный своей победой, согласился.
– Но заслуживает снисхождения, – прибавил купец. Все согласились. Только артельщик настаивал на том, чтобы сказать: «Нет, не виновна».
– Да ведь оно так и выходит, – разъяснил старшина, – без умысла ограбления, и имущества не похищала. Стало быть, и не виновна.
– Валяй так, и заслуживает снисхождения: значит, что останется, последнее счистить, – весело проговорил купец.
Все так устали, так запутались в спорах, что никто не догадался прибавить к ответу: да, но без намерения лишить жизни.
Нехлюдов был так взволнован, что и он не заметил этого. В этой форме ответы и были записаны и внесены в залу суда.
Рабле пишет, что юрист, к которому пришли судиться, после указания на всевозможные законы, по прочтении двадцати страниц юридической бессмысленной латыни, предложил судящимся кинуть кости: чет или нечет. Если чет, то прав истец, если нечет, то прав ответчик.
Так было и здесь. То, а не другое решение принято было не потому, что все согласились, а, во-первых, потому, что председательствующий, говоривший так долго свое резюме, в этот раз упустил сказать то, что он всегда говорил, а именно то, что, отвечая на вопрос, они могут сказать: «Да, виновна, но без намерения лишить жизни»; во-вторых, потому, что полковник очень длинно и скучно рассказывал историю жены своего шурина; в-третьих, потому, что Нехлюдов был так взволнован, что не заметил упущения оговорки об отсутствии намерения лишить жизни и думал, что оговорка: «Без умысла ограбления» – уничтожает обвинение; в-четвертых, потому, что Петр Герасимович не был в комнате, он выходил в то время, как старшина перечел вопросы и ответы, и, главное, потому, что все устали и всем хотелось скорей освободиться и потому согласиться с тем решением, при котором все скорей кончается.
Присяжные позвонили. Жандарм, стоявший с вынутой наголо саблей у двери, вложил саблю в ножны и посторонился. Судьи сели на места, и один за другим вышли присяжные.
Старшина с торжественным видом нес лист. Он подошел к председателю и подал его. Председатель прочел и, видимо, удивленный, развел руками и обратился к товарищам, совещаясь. Председатель был удивлен тем, что присяжные, оговорив первое условие: «Без умысла ограбления», не оговорили второго: «Без намерения лишить жизни». Выходило, по решению присяжных, что Маслова не воровала, не грабила, а вместе с тем отравила человека без всякой видимой цели.
– Посмотрите,