Дети Робинзона Крузо. Роман Канушкин
снова усмехнулся: вот они, девяностые-нулевые, поколение внучек постмодернизма. Оговорки-шутки: коллектив счастливых консуматоров со своим коллективным пиздежом… Ты про это в своих журналах начиталась, игруля?! Вслух он сказал:
– BMW.
– У-м-м.
– А мужика там играл не Шон Коннери, а Пирс Броснан. Хотя потом уже Дэниел Крэйг, только это другая история.
Она весело посмотрела на него, Миха холодно улыбнулся в ответ.
– Не притворяйся слишком умненькой девочкой, ты и так не дура.
– Чего, обиделся?
– Просто рассказываю, как обстоят дела. И у «Ноль-ноль-семь» была спортивная модель из алюминия. А я хочу купить тяжелый лимузин. Бумер.
– Ладно, извини.
– Чего уж там, – Миха провел языком по ее груди, на коже остался влажный след, коснулся губами соска, – постконсуматоры и их дискурс…
– Я уже извинилась.
Миха посмотрел на нее внимательнее и подумал, что она, скорее всего, ему нравится. И тут же услышал веселое:
– А что это у нас сейчас произошел за разговор?
– Наверное, запоздалое смущение.
– Забавно.
– Что?
– Верное слово. Люди всегда выпендриваются от смущения.
– Я знаю, как все это прекратить. Иди сюда.
– Да, хорошо. Подожди… Ой, как приятно… Тогда тем более не понятно, на хрена тебе «Бумер»?
Потом, когда у них все сложилось еще раз, она сказала:
– Я давно ни с кем не была.
– Сочувствую.
Она курила. Повернула голову к Михе. Ее карие глаза стали темными. Темными и глубокими. Как бархатное окаймление омута, в который пристально вглядываешься. Она сказала:
– Я давно ни с кем не трахалась.
– Изящное уточнение.
Она отвернулась. Выпустила дым в потолок. Помолчала. Проговорила негромко:
– Если у нас будет когда-нибудь еще свидание, я скажу тебе, что имею в виду.
В дверь постучали. Миха поднялся, накинул махровый халат. Взял бумажник. Вернулся через десять секунд. С огромным букетом алых роз. Протянул ей:
– Я пришел на второе свидание. Говори.
Она обрадовалась букету. Рассмеялась. Миха тоже улыбнулся. Приняла букет, как счастливый ребенок. В глазах не было никакого омута. Лишь искорки, которые Михе захотелось поймать. Фотография действительно вещь удивительная.
– Все-таки ты не совсем бандюга.
– Какая проницательность.
Выглянула из-за букета. Искорки чуть изменили цвет:
– Не надо надо мной смеяться.
– Не над тобой. Над смешным.
– Да на здоровье…
– Ты мне тоже понравилась.
– Я тебя прощу, если расскажешь про поэтический смысл. Ну, занимаюсь словом, тра-ла-ла…
– «Тра-ла-ла» я не говорил.
– Ну, все же.
– А что тебя интересует? – Миха действительно был удивлен.
– Ну, пожалуйста.
Миха дотронулся пальцем до своих губ, – безмолвное «бла-бла-бла», – и сказал:
– Изучаю слово как способ и одновременно производную коммуникации. Обратную связь.
– В смысле?
– У