Все лорды Камелота. Владимир Свержин
воплощать свои намерения в жизнь, но в этот момент виверна, вероятно, удовлетворенная картиной всеобщего умиротворения, расправила крылья и, переступив с ноги на ногу, свечой взмыла в небо.
– Хо-орошо пошла! – покачивая головой, резюмировал Рейнар. – Высоко. Значит, дождя не будет.
– Что?
– Ну, примета есть такая. Если виверны к земле жмутся – это к дождю.
– Правда? – удивился я, отмечая, что подобной информации о нравах виверн у меня до сих пор не было.
– Капитан, очнись! – Лис шутливо ткнул меня кулаком в плечо. – Ты какой-то сегодня квелый. Недоспал, что ли?
Тут только я понял, что хочу есть, спать и принять душ, причем желательно одновременно. И что большей части этих желаний, уж во всяком случае сегодня, не суждено осуществиться.
– Ладно, – махнул рукой я, – пошли порядок наводить.
Носилки, закрепленные между двумя конями, немилосердно трясло, но это было лучшее, что мы могли предложить до крайности избитому святому, поскольку ни держаться в седле, ни уж тем более идти пешком он никак не мог. Окруженный заботами сэра Кархэйна, он пришел в чувства и мог уже поддерживать, хотя и с трудом, беседу. Но для излечения многочисленных травм, полученных им, требовались условия более комфортные, чем разоренная бастида, а также целебные мази и заботливый уход, которых здесь взять было негде.
Мы возвращались в Кэрфортин, в замок герцога Ллевелина, дальнего родственника короля Уэльса и самого валлийца родом, у которого Каранток имел шансы встретить радушный прием. Перед отъездом ко мне подошел Кархэйн, остававшийся новым комендантом бастиды и, глядя на меня с виноватым упрямством, сказал негромко:
– Сэр Торвальд, если вы сочтете, что нынче утром я поступил неверно, что я преступил законы рыцарства, дайте лишь знак, и я верну меч, которым опоясал меня покойный сэр Богер, и предстану перед высоким судом герцога Ллевелина.
Я посмотрел на сконфуженного юношу, в душе, несомненно, уверенного в правоте содеянного, и, лишь улыбнувшись, хлопнул его по плечу:
– Победителей не судят.
Что я мог еще сказать? Рыцарство и дисциплина, к моему сожалению, были понятиями из разных словарей. Не счесть, сколько сражений было проиграно лишь оттого, что кому-нибудь из славных палладинов пришло в голову исполнять свой рыцарский долг, а не следовать приказам командования. Конечно, не прилети в нужный момент виверна, не устрой она этого кордебалета, наша беседа могла и не состояться вовсе. Но она прилетела. И, стало быть, сегодня этот упрямый валлиец, быть может, впервые в жизни является победителем. А их не судят.
Теперь, сменив на посту коменданта убитого господина, молодой рыцарь развил кипучую деятельность, формируя из подкрепления новый гарнизон бастиды. Я с интересом следил за ним, невольно ловя себя на мысли, что прилет виверны спас от гибели, в сущности, и этот небольшой отряд. Впрочем, откуда было знать Ллевелину размеры грозящей нам опасности? А знай