Медовый месяц для любовницы. Луиза Фуллер
определенные трудности. На мальчишнике некоторые господа излишне разошлись, но я со всем разобрался, мистер Кинг.
– Так я, Майк, и плачу тебе за то, чтобы ты со всем разбирался!
Глянув на сообщение на телефоне, Малаши натянуто улыбнулся. Если бы и с родителями можно было так просто разобраться… Но Генри и Сирена Кинг явно не собирались успокаиваться, и ему, как единственному сыну, приходилось неустанно за ними подчищать.
В кабину постучали.
– Что-нибудь еще, мистер Кинг?
Разглядывая аппетитную попку стюардессы, упрятанную в облегающую темно-синюю юбку, пока та слегка наклонилась, ставя чашку с кофе на дальний край стола, Малаши довольно улыбнулся.
Почему бы не воспользоваться всеми прелестями собственного самолета и не заняться сексом на высоте двенадцати тысяч километров? Все веселее, чем смотреть фильмы и грызть арахис. Малаши внимательно разглядывал красивую женщину в униформе его личной авиакомпании. Было бы неплохо, но он никогда не станет с ней спать. И не просто потому, что она на него работает, но и потому, что она слишком доступна. В том, чтобы уложить под себя такую, нет ничего волнующего и захватывающего.
– Спасибо, Виктория, ничего не нужно. – Холодный вежливый тон ясно говорил, что он помнит ее имя, но на этом их отношения не только начинаются, но и заканчиваются.
Малаши вновь сосредоточился на своем личном помощнике.
– Ладно, все ясно, а теперь я хочу отдохнуть.
Когда за Майком закрылась дверь, Малаши закрыл ноутбук, велел секретарше не переводить на него звонки и, откинувшись в кресле, погрузился в созерцание бесконечной синевы. И почему только небо так его влечет? Неужели все дело в цвете? Или в безмятежном спокойствии и ясности, которых так не хватает в унаследованной от родителей беспорядочной жизни?
Устроившись поудобней, Малаши впервые за долгое время почувствовал, как наконец-то спадает напряжение, и мгновенно вспомнил глаза небесного оттенка, что менялся от ясно-голубого до темно-синего. Те самые глаза, что смотрели на него сперва прохладно, а потом буквально обжигали, но неизменно вызывали в его голове тревожный перезвон колокольчиков.
Малаши сжал зубы. Он же старался никогда не думать об Адди. О жене. И тем более в это время года, когда завтра… Мгновенно напрягшись, он попытался унять звон в голове.
А потом резко выпрямился, осознав, что звенит не голова, а телефон. Недоверчиво нахмурившись, он схватил трубку.
– Надеюсь, у тебя для меня что-нибудь хорошее. Или, по-крайней мере, достаточно любопытное…
– Прошу прощения, мистер Кинг, не хотела вас беспокоить, но она говорит, что это важно, и я оставила ее на линии.
Она! Проще говоря, мать. Сжав зубы, Малаши недовольно поморщился, но винить секретаршу не стал. Кому, как не ему, знать, что в исполнении Сирены Кинг сломанный ноготь может звучать пострашнее любого дипломатического скандала.
Представляя, в каком она сейчас настроении, Малаши молча взмолился, чтобы дело оказалось не слишком грязным или противозаконным.
– Все хорошо,