Вызываем огонь на себя (сборник). Овидий Горчаков
не героического вида люди на опасной, требующей недюжинного ума и крепкой воли разведывательной работе?
Люся сняла с гвоздя на стене старенькую парусиновую фуражку отца. Аня разорвала на четыре доли листок из тетради в косую линейку, на одной написала: «Идти». Крепко скрутила бумажки трубочкой, опустила в фуражку, перемешала. Тянули по очереди…
– Пусто! – выдохнула Лида Корнеева, раскрутив бумажку непослушными пальцами.
– Пусто! – сказала Паша.
– Идти! – едва слышно вымолвила Люся.
Улыбка сползла с побледневших Люсиных губ. До этой минуты жеребьевка казалась ей игрой. «Идти». От этого слова повеяло холодом. Идти на смерть Лебеде совсем не хотелось.
Аня Морозова с сомнением поглядела на подругу. Уж лучше Паша или Лида… Девятнадцатилетняя Люся, с первого взгляда кроткая, добродушная толстушка, была девушкой озорной, невыдержанной, вспыльчивой, необузданной на язык. Из-за такого ее характера, пожалуй, никто на Большой земле не направил бы ее на разведывательную работу. Но в тылу врага помощниками нашей разведки становились самые разные люди, нередко справлявшиеся со своими сложными обязанностями не хуже людей отборных, проверенных, специально обученных. Важно было иметь горячее, любящее Родину сердце, а опыт, закалка, знание врага приходили в борьбе.
Аня не на шутку боялась за Люсю. За ней нужен глаз да глаз. Сколько раз немцы с шумом, гамом и угрозами выгоняли Люсю с работы из-за неуживчивого ее нрава. Хорошо еще, что частей на авиабазе много, что многие из них постоянно сменяются и каждый штаб самостоятельно нанимает работниц.
Раз на кухне стал шеф-повар приставать к девушкам, что картошку чистили. Рукам волю дает, щиплется. Одна, другая – хи-хи-хи! – и увернется, а Люська взяла фаянсовую миску да изо всех сил хвать немца по жирной его спине! Немец-ухажер ответил ударом громадного кулака в лицо. Лебеда сообразила, что дело может кончиться скверно, побежала в штаб жаловаться, крик там подняла. Кое-как сошла Люсе с рук эта история.
Люське пришлось, правда, на новую работу в другую часть устраиваться – уборщицей. Офицера по найму рабочей силы отговаривали: «Не берите эту кошечку с острыми коготками! Жалуется, скандалит, даже дерется». Однако Люсина обаятельная улыбка, ее уморительный немецкий язык, от которого все немцы животики надрывали, опять сделали свое дело. Но урок ей не пошел впрок – работая уборщицей в казарме летчиков, она утащила у одного из них письма, патроны, документы, шоколад из чемодана. Ее счастье, что летчик не вернулся в тот день с задания. Везучая она. Как знать, может, и справится Лебеда с новым заданием…
Паша Бакутина внимательно разглядывала растерявшуюся Люсю. Светловолосая, курносая, быстрая, как ртуть, Люська вовсе не дурна собой…
– У тебя, Люсек, очень симпатичная улыбка, – сказала она авторитетно. – Ямочки на щеках. И смеешься ты так заразительно. Есть в тебе эта самая изюминка. В тебя вполне влюбиться можно.
– Сказала тоже! – пробормотала