Вызываем огонь на себя (сборник). Овидий Горчаков
– склад авиабомб, горючее, зениток больше, чем деревьев, а ему что! Бомбы и соловьи…
– Зенитки? Бомбы? – переспросила Люся.
– Да, а он поет о мире, о счастье, о любви…
На аэродроме взревели мощные авиамоторы «фокке-вульфов». Всплески ракет озаряли черные кроны деревьев. Пахло молодой листвой, сиренью.
– Это был чудный вечер, панна Люси, – говорил Ян. – Паненка слични танчи… отлично танцует. Нам было так смутно… как по-русски? Так тоскливо одним…
– Вот я и дома, – ответила Люся, искоса, снизу вверх, поглядывая на него.
Неправильно истолковав этот взгляд, Ян Маленький хотел было обнять паненку и уже несмело обвил одной рукой ее талию, но Люся оттолкнула его руку, замахнулась… Еще мгновение – раздался бы звонкий звук пощечины, но Люся вовремя опомнилась, опустила руку, поспешно улыбнулась поляку.
По улице, щелкая кнутом, ехал, стоя на телеге, молодой вихрастый парень. Люся узнала его. Это был белобрысый и губастый Ванька Алдюхов из Плетневки. Алдюхов тоже узнал Люсю и, окинув презрительным взглядом, дерзко, с вызовом, издевательски пропел:
Молодые девушки немцам улыбаются,
Позабыли девушки о парнях своих…
Люся вспыхнула. Ей захотелось кинуться вслед за парнем, оскорбившим ее, отодрать нахала за вихры. Она пыталась успокоить себя: ведь Алдюхов не знает, почему она гуляет с этим человеком в немецкой форме. И никто не знает. Неужели ее будут теперь все презирать, как этот противный Алдюхов?! И вовсе Янек не немец! Вот и повязка поляка на рукаве у него!..
– Он вас дразнил? – спросил Ян. – Я догоню его?
– Не смей! И поделом дразнил!
– Какой я немец! – точно отвечая ее мыслям, горько проронил Ян.
На востоке глухо прогремел гром, заморгали неяркие сполохи – то ли майская гроза, то ли фронтовая артиллерия…
– Может, зайдем к нам? – сказала Люся поляку, поднимаясь на крыльцо. – Мамы дома нет. Брат с сестрой спят – они маленькие. Посидим, поговорим…
Войдя в горницу, Люся бросила быстрый взгляд на цветастую ситцевую занавеску, разделявшую комнату на две половины. От Люси не укрылось, что занавеска, будто от сквозняка, едва заметно дрогнула.
– Вот здорово! – весело воскликнула Люся. – Мы одни! Мамы долго не будет. Она в деревню на менки, за картошкой пошла…
Ян Маленький с удивлением поглядел на Люсю. Странно ведет себя эта паненка: то поманит, то оттолкнет. Впрочем, девушки, кажется, все такие…
Это хорошо, что мамы нет. Ян и вправду побаивался Люсину маму. Он слышал вчера, проводив Люсю домой, как Анна Афанасьевна устроила дочери скандал в сенях: «Опять с басурманом шлялась! Да что на тебя нашло такое, бесстыжая!..»
Ян несмело присел, сняв пилотку, на деревянный диван, Люся зажгла лучину. Стучали ходики на стене.
– Я вижу, у вас бензина нет для лампы, – сказал Ян, – так я для вас на аэродроме стащу…
Яну больше всего на свете в тот вечер хотелось поцеловать Люсю. Впервые позволила она ему обнять себя. Она о чем-то спрашивала его.
– Так этот майор улетел, –