История запорожских казаков. Быт запорожской общины. Том 1. Дмитрий Яворницкий
у Азовского и Черного морей, занимая положение с одной стороны между Турцией и Крымом, с другой – между Полыней, Украиной и Великороссией, земли запорожских казаков неминуемо должны были пропускать через себя главнейшие пути к означенным морям от названных стран и из центральных городов. Из этих путей одни шли по Днепру и его притокам, другие – по степи вдоль или поперек ее балок и оврагов; первые – речные пути, вторые – сухопутные. Главный речной путь начинался от верхних границ вольностей запорожских казаков, выше правого притока Днепра, Сухого Омельника, и левого, реки Орели, и оканчивался против устья правого же притока Днепра, реки Буга; это – часть того знаменитого пути «из варяг в Царьград», которым некогда ходили наши предки, еще будучи язычниками, в Византию с торговыми и завоевательными целями на своих однодревых ладьях или моноксилах. Сухопутные пути составляли так называемые шляхи, то есть большие торговые или битые дороги, тянувшиеся вдоль и поперек запорожских земель и выходившие далеко за границу их. Из последних самыми известными были: Муравский шлях, шедший по водоразделу Днепровского и Азовско-Донского бассейна, и Черный, шедший по водоразделу между Бугом и Днепром, с их боковыми второстепенными ветвями.
Муравский шлях, получивший свое название, по более вероятному перед другими объяснению, от травы муравы[74], шел из глубины России, от Тулы, мимо Курска, Белгорода, в слободскую Украину, потом через Орель в Запорожье; в Запорожье через реку Самару, Волчьи Воды и Конку; ниже Конки выходил за пределы казацких вольностей и тянулся до самого Перекопа[75]. Муравский шлях у русских считался способнейшим, прямейшим, гладким и ровным путем из Руси к татарам; у казаков он именовался «отвечным, бескрайным» шляхом; о нем запорожцы говорили: «лежить – гася простяглася, а як устане, то и небо достане». В пределах Запорожья он шел на протяжении более 200 верст и на этом пространстве пролегал по безлюдной и дикой степи, где, кроме небольшого жилья на Самаре, до XVIII века не было ни городов, ни сел, ни хуторов, ни заезжих дворов; зато по обеим сторонам его в обильное дождями лето росла такая густая высокая трава, что за ней не было видно ни человека, ни волов: как идет, бывало, чумак по шляху, то от него только и видно, что «высокая шапка та довгий батиг»; а кругом стоит, как море, седой усатый ковыль, низко нагибающийся то в одну, то в другую сторону от легкого дуновения степного ветерка; если свернет воз с дороги, то и не выпутает из густой травы своих колес. Немудрено поэтому, что путешественники, следовавшие из России через Запорожье в Крым или Татарию, останавливались на ночлег в открытой степи и под открытым небом, спускаясь или на склон какой-либо балки, или на берег какой-нибудь реки; неудивительно также и то благоразумное опасение, с которым путники шли по этому шляху: так, московские послы, Василий Тряпкин и Никита Зотов, шедшие в 1681 году в Крым, повернув от Сум к Муравскому шляху, взяли с собой для охраны 600 рейтар и украинских казаков[76]. К этим неудобствам движения по Муравскому
Яворницкий. Вольности запорожских казаков, 219.
Подробности о Муравском шляхе см. в том же сочинении.
Записки Одесского общества старины и древностей. II, отд. II, III, 572–573.