Веревочка. Лагерные хроники. Яков Капустин
концов, он совсем ослабил проволоку и до вахты промзоны стягивал руками полы бушлата, каждую минуту запахивая их потуже, потому что через ватные рукавицы пальцы держали совсем плохо.
Была ещё задержка у вахты – пропускали вагоны под погрузку.
В контору лесозавода Семён Маркович вбежал совсем замёрзший и измученный.
С нижней частью тела было всё в порядке – выручали хорошо подшитые валенки и ватные брюки поверх теплых кальсон и хозяйских штанов. А вот выше пояса, как он ни приноравливался потуже запахнуться, мороз и ветер всё равно пробирались в самые потаённые места.
Он прислонился спиной к высокой, покрытой чёрной жестью печке, обогревавшей контору, и стоял так, пока не испугался, что может затлеть бушлат.
От ночного сторожа у печки еще лежала поленница из колотой берёзы, так что пару часов у Семёна Марковича в запасе было.
Он уже поменял воду в графинах, подмёл в коридоре и в двух кабинетах, помыл чашки и заварной чайник у директора, расчистил тропку от дороги до крыльца, когда в контору вошёл директор лесозавода Блохин Николай Павлович.
Он прошёл сначала к мастерам, протянул руку десятнику Коле – валютчику из Ленинграда. В сторону вольнонаемных, вечно пьяненьких, мастеров даже не глянул и, уже выйдя из их кабинета, взглянул на Соколовского:
– Здравствуй, Семён Маркович.
Соколовский очень гордился тем фактом, что директор только его в конторе называл по имени отчеству.
От зэков Семён Маркович наслушался о Блохине множество всевозможных легенд, но чаще всего говорили, что «Блоха» в прошлом ссученный «вор в законе», что крови на нём воровской немерено, и что в центр страны он боится ехать до сих пор.
Семён Маркович в этих премудростях не разбирался и разбираться не хотел. Он видел, что директор с ним вежлив, справедлив и добр.
Знал он также, что вся его жизнь и будущая свобода зависели от директора, а потому верил ему и старался во всём угодить, хотя директор ничего не замечал и не требовал.
А когда Блохин оставлял, якобы для уборки, чай, сахар, а то и полбанки сгущенки, то роднее и ближе человека для Соколовского не было.
По его пониманию, не мог Блохин делать что-то несправедливое. Уж больно он прям и могуч, для хитростей и несправедливостей.
А что там было пятнадцать-двадцать лет тому назад, ещё при Сталине, он знать не желал. То было в другой эпохе.
Однажды Семён Маркович подслушал разговор десятника Коли с вольным прорабом строителей Лизогубом о том, что семья Блохиных одна из самых приличных и уважаемых в посёлке. После этого он ещё больше зауважал и полюбил директора.
Подходила пора идти колоть дрова, а петушка Циферблата всё ещё не было.
Когда жулики не таскали Циферблата по будкам, укрыться от холода тому было негде, и Семён Маркович пускал бедолагу на крылечко в тамбур и даже наливал иногда горячего чаю в циферблатову кружку.
Петушок был сильным, красивым парнем, бывшим боксёром, забитым и затюканым до самой