Души прекрасные порывы. Сборник прозы и поэзии. Осип Бес
сделал всех свободными и всегда оставляет возможность выбора. Через несколько дней я сделал свой выбор: вышел за ворота монастыря, и одновременно, с двух сторон, подъехали две машины. В одной сидел заединщик, с которым мы и заехали в эти края, в другой – брат Всеволод, старший с одного дальнего и сложного подворья.
– Собирайся, я квартиру нам снял!
– Сергий, поедешь на подворье? Хочешь? Собирайся!
– раздалось в два уха.
Получить приглашение от самого раба Божьего Всеволода было лестно. Он человек заметный. Колоритный. Менее всего он похож на раба – а походит, скорее, на хозяина здешних лесов, матерого медведя. Обладает сопоставимой физической силой и умением, при необходимости, появляться тихо и неожиданно. Косая сажень и походняк вразвалочку.
Обитатели подворья сетовали на Всеволода
– Нет, ну ты прикинь? Вот стоит нам разлить – как он тут же появляется!
Хотелось отвечать: «Идиоты! Вы бы разливали пореже – глядишь, и не появлялся бы Сева…» Но в этом была особенность нашего монастыря и нашего подворья – настоятель наш привечал всякого калику перехожего. Всех сирых и убогих. А точнее говоря – безнадежных. Тех, от кого отказался весь остальной мир.
Так, самый безобидный из обитателей подворья носил кличку «Лёня-не-сломается». Он был всяким помощником при всяком деле. И всякий раз происходил один и тот же диалог:
– Лёня! Не надо так – сломается!!
– Не сломается…
– Лёня! Сейчас сломается!
– Не сло… Ой. Сломалось…
Выдержка у Всеволода была просто беспрецедентной.
«Чистеньких всякий полюбит, а вы грязненьких полюбите…» – и Всеволод честно любил каждого грязного засранца. И каждого называл братом. Одного такого я называл «неисправимым плотником» – выпив, плотник регулярно впадал в буйство и однажды бросился и на Севу. Если Всеволод походил на медведя, то плотник имел сходство с бычком. Поэтому я только посторонился, освобождая пространство – лезть в эту схватку мне было совсем не с руки. И просто хотелось посмотреть, как плотнику начистят наконец физиономию. Всеволод отреагировал нетривиально: крепко обхватил бычка и долго не отпускал. Пока тот не перестал брыкаться.
– Пусти, сука!
– Андрюша, брат! Не отпущу. Ты же упадешь…
А на следующее утро я впервые увидел неисправимого плотника хмурым и прячущим глаза. Охренеть – ему было стыдно! У Севы получилось!
…Не доводите до греха, буду стрелять, дичь!
Досчитал до десяти, выдохнул – я спокоен
Всем любовь – даже тем, для кого мы гои
Стёрты ноги по колено, все песни спеты
Сколько надо поколений, чтоб выйти к свету
сорок лет или сорок тысячелетий
Я знаю, кто все знает – но Он не ответит
Думай сам, делай сам, бойся, верь и проси…
— не знаю,