Прайд. Кольцо призрака. Софья Прокофьева
перед собой своей толстой ладонью.
– Ну, давайте скажем честно. Отношения с Аллой Семеновной у вас сложились не простые. Прав я или нет?
«Вот не могу дышать, и все. На горле чья-то железная рука. Сдавила. Сейчас задохнусь».
– Да, ситуация деликатная. Алла Семеновна и вы…
Сидящий в кресле вроде даже засмущался. Сдвинулся на самый край, наклонился вперед, вроде бы извиняясь. Заторопился, обкусывая фразы:
– Не смею касаться. Павел Евгеньевич… Вторгаться тем более. Сфера интимности. Однако вернемся к нашей проблеме. Ну, проблема – это громко сказано. Так, скажем, проблемка.
Свет торшера блеснул на лаковом носке ботинка, когда Николай Андреевич сдвинул ноги вместе. «Когда я только успела включить торшер? Они там что, все носят такие ботинки? Старомодные. Как и сам Николай Андреевич. С тех еще времен. Говорят, там у них внизу подземные ходы, камеры, подвалы. Один подвал забит такими ботинками и протоколами старых допросов…»
– Для начала я хотел бы знать…
Она вскинула на него глаза. Он с прищуром посмотрел на нее. «Какие у него странные глаза. Жидкие, тусклые, затянутые радужной, болотной пленкой. А веки толстые, словно на подкладке».
– Когда вы в последний раз видели Аллу Семеновну? Это существенно. Чрезвычайно важно. Не волнуйтесь. Поверьте! Мы всех спрашиваем. Не вас одну. Отнюдь. Если вас не затруднит, расскажите подробнее о вашей последней встречи. Где? Когда? Вы не думайте, мы спрашиваем всех, всех, всех…
– Я что-то сегодня… – Ирина слабой и влажной рукой провела по лбу.
– Побольше воздуха, воздуха! – встревоженно воскликнул Николай Андреевич, ловко подскочил к балкону и, резким движением распахнув шторы, открыл дверь. Шторы, подхваченные переспелым горячим воздухом, потянулись через комнату к Ирине. – Так вы сказали, что виделись шестого июля? – легко, как бы между прочим, уронил Николай Андреевич. – Душно вам, Ириночка, душно, такая жарища, – добавил он заботливо, как бы извиняясь, что не в его власти прекратить эту жару, – Такая напасть! Все страдают. Весь город поголовно.
– Да, – едва слышно прошептала Ирина.
«Зеркало плывет, плывет. Кто это оттуда глядит? А, это я и Наталья, нас Павел фотографировал у пирамид в Египте. Наклонились друг к другу, срослись висками. А Паша хохочет: «За вами мумии встают».
– Седьмого июля? – переспросила Ирина. Ей стало на миг страшно. Будто шагнула, а под ногой провал, гулкая пустота. – Нет! Это вы сказали шестого июля. Я не говорила. Вы сами откуда-то взяли. Она мне звонила, это да… Я плохо помню.
– Именно, именно! – как подарку обрадовался Николай Андреевич. – Все всё плохо помнят. Особенно в это лето. Но, к сожалению, впрочем, это требует еще проверки, видимо, вы все-таки последняя, кто видел Аллу Семеновну перед ее, так сказать… – Он деликатно вздохнул и умолк.
– Последняя?! – Что-то насторожило Ирину в этом слове. Ей почудилось: опасное кольцо, шевелясь, по-змеиному стягивается вокруг нее. – Почему последняя? Что вы хотите сказать?
– Отнюдь! –