Русские сказки, богатырские, народные. Михаил Чулков
а живой цыган, спросил его:
– Что ты за черт?
Цыган, вскинув на него глазами презрительно, сказал:
– Много ли у тебя таковых чертей! Ты не слеп? Не видишь, что я мертвый?
Драгун, рассмеявшись, отъехал и донес капралу, что он нашел не мертвое тело, а живого цыгана, который называет себя мертвым.
– Постойте ж, ребята, – сказал капрал, – мы тотчас его воскресим!
Итак, подъехав, велел драгунам слезть с коней и, заворотя ему кафтан, сечь его плетьми.
Драгуны начали; цыган молчал. Но как проняли его гораздо, он говорил сперва:
– Пане капрале, чуть ли я не жив.
Однако, не дождавшись ответа, вырвался у них и побежал домой. Приближаясь к деревне, встретился он с мертвым телом, которое несли погребать. За гробом шла горько плачущая мать умершего. Цыган прибежал к ней, запыхавшись, и, заскоча с глаз, вскричал:
– Пожалуй, не плачь, старуха! Если хочешь видеть сына своего в живых, вели его нести на тот проклятый Крутояр, там и я был мертв, да ожил.
Сказав старухе столь важную услугу, пошел он спокойно в дом свой.
Через несколько недель случилось сему цыгану быть в городе. В то время одна цыганка ходила просить к воеводе за непочтение на сына. Воевода послал с нею рассыльщиков, чтоб сына се привели. Цыганка сия, идучи домой, пожалела о сыне своем и, не желая вести его на побои, не знала, что делать. По несчастию встретился с ними тот самый, недавно из мертвых восставший цыган. Тогда она показала рассыльщикам на него, сказав им, что это и есть её сын. Тотчас схватили его под руки и потащили к воеводе. По приведении пред судьёю, начал он говорить ему:
– Для чего ты не почитаешь мать свою? – указывая на старуху.
Цыган, взглянув на нее, закричал:
– Черт её возьми! Какая она мне мать!
– О-хо-хо! – сказал воевода. – Так ты и при мне то же делаешь, что и дома. Плетей! Плетей! – закричал он.
Бедный цыган как ни отговаривался, не верил ему и, растянув его, начали взваривать. Цыган терпев свою участь, но расчел, что ему не отделаться, и закричал:
– Ах! Господин воевода! Теперь я признался, что это моя мать родимая.
– Но будешь ли ты её впредь почитать? – сказал воевода.
Цыган поклялся ему в том от всей цыганской совести. Воевода согласился ему поверить, приказал перестать; но в знак покорности и смирения велел ему мнимую мать свою нести на плечах своих до дому. Цыган не смел противиться и потащил оную на руках с двора воеводского. На дороге встретился с ним мужик из той деревни, откуда и сам он был, который спросил его, какую он ведьму везет на себе.
– Ши… Молчи, молчи, сосед, – отвечал цыган. – Се моя родная матушка.
– Какая твоя родная матушка: я знаю, что у тебя её нет, – сказал мужик.
– Поди ж спроси у господина воеводы, – продолжал цыган, – он был на моих родинах.
И так донес цыган старуху, куда она приказала, и не ходил уже в город, коим начальствовал тот прозорливый воевода.
Сказка III. О Фомке-племяннике
В одном